Сведения об авторе и первый рассказ - здесь.
Второй рассказ - здесь.
Третий рассказ здесь.
Немец Занден, враг народа, очень любил Байкал
Удивление и любопытство охватили сотни людей, одетых в военную форму. И гражданских, что были с ними рядом. Да это невиданно! Зачем, уж точно этот сумасшедший немец, решил подарить шесть новеньких «Фольксвагенов» военнослужащим артиллерийского полка? К кому – то подленькой змеёй прокралась и очень живучая человеческая зависть. Подарит, но почему не мне?
Этот, как считали - сумасшедший немец, был до наглости настойчив. Требовал от дежурного по КПП, а потом и от дежурного по полку прибытия командира полка. К площадке на асфальте перед КПП, где стояли шесть новеньких «Фольксвагенов». Для дарения. Поведение немца-дарителя не вызывало сомнения: он никуда не уедет и не уйдёт пока не встретиться с командиром полка. Ни с кем другим встречаться он не желал. Его вежливо оттесняли от КПП и сопровождали до его личного, очень внушительного «Мерседеса». А даритель через несколько минут снова появлялся. И требовал прибытия командира полка.
Командир полка узнал от дежурных как выглядит даритель. Весьма и весьма представительный, элегантно одет. Как на знаковую важную встречу. И вместительный чёрный «Мерседес». Кто он? Прекрасно говорит по-русски. Провокатор? Но странная провокация – дарить новые автомашины. Командир полка опасался: а вдруг этот чудак из Земельного правительства. А то и из бундестага или министерства иностранных дел Германии? Его могут нечаянно грубовато толкнуть, провожая вниз по высоким ступенькам от КПП. Он упадёт. Будет скандал. С интервью немецким газетам и телевидению. А там и до взыскания не далеко. Уж лучше встретиться. И быстрее доложить «наверх» об этом странном дарении машин военнослужащим полка.
Уже очень скоро командир полка доложил о дарителе-немце и его «Фольксвагенах» командиру дивизии. Командир дивизии не принял решения: принимать дарение или нет. Не стал рисковать. И доложил командующему армией. Командующий армией тоже не принял решения. Доложил о настойчивом немце-дарителе «Фольксвагенов» Главнокомандующему Западной группой войск генерал-полковнику Бурлакову. Матвей Прокопьевич Бурлаков мудро рассудил: если хочет подарить, то пусть дарит. Как благодарность, за стремительный вывод артполка с немецкой земли. Но подчеркнул: чтобы всё было законно.
Выдержав паузу, Главнокомандующий уточнил у командарма: есть ли условия дарения и просьбы у немца-дарителя. Возникла пауза. Главнокомандующий повторил свой вопрос. И ему доложили: что есть и условие, и просьба, очень странная. Четыре «Фольксвагена» подарить лучшим офицерам полка. Два «Фольксвагена» - прапорщикам. При этом один – командиру хоз. взвода, другой обязательно прапорщику -начальнику солдатской столовой. А просьба была и правда очень странная: постоять на трибуне вместе с командиром полка во время прощания со знаменем и прохождения полка торжественным маршем. Ответ на вопрос – зачем ему, немцу, прощание со знаменем этого российского артиллерийского полка ошеломил. Немец-даритель заявил: когда была война, он служил в этом полку.
Главнокомандующий Бурлаков отличался быстрым решением всех сложных вопросов. И с историей немца – дарителя он тоже решил разобраться немедленно сам. Не ведая о том, что произойдёт в его жизни после его знакомства с этим, как тогда всем казалось, странным человеком, которого уже точно считали сумасшедшим. После заявления что он, немец, воевал в советском артиллерийском полку. Ну никак не подходил немец-даритель по возрасту для ветерана советского артполка. Очень давно прошедшей страшной войны. Да и для ветерана артполка вермахта военной поры по возрасту тоже не подходил. .
«Так кто же он, - думал Главнокомандующий, подлетая к вертолётной площадке у артполка, – сумасшедший, шизофреник или авантюрист-провокатор? Может неправильно перевели переводчики? Но ведь сказали, что прекрасно говорит по-русски». Бурлаков вышел у КПП артиллерийского полка из машины. Немца – дарителя на территорию полка приказали не пускать. Навстречу Бурлакову быстро, но без спешки, с достоинством, подошёл высокий, как и Бурлаков человек. Внешне по возрасту ровесник. С серыми, улыбающимися глазами и широким слегка располневшим лицом. Он вполне отчётливо, на хорошем русском языке поприветствовал: «Здравия желаю, товарищ Главнокомандующий. Для меня честь познакомиться !».
Он совсем не был похож на сумасшедшего: « Я – Виктор Занден, Вас удивит, служил в этом артиллерийского полку». Немец Занден говорил и смотрел прямо, открыто в глаза Главкому. И радостно улыбался, Как будто встретил давнего и доброго знакомого: «Вы родом говорят, из Бурятии, я долго проживал недалеко от Байкала. Разрешите доложу !»…
Кровопролитная страшная война пришла, ворвалась и в Германию. Шло жесткое и неотвратимое возмездие нацизму. Восточный район Германии. Смешанное население немецкое и польское. Разруха и страшный голод. Стрельба и авиационные налёты. Истребителей с красной звёздочкой всё больше и больше. Повсюду наступающие воинские части Красной Армии. От горизонта и до горизонта. Колонны машин. Танковые колонны. Солдаты, очень много солдат в этих колоннах. Останавливаются на привал. Пополняют боеприпасы, горючее и продовольствие. И вперёд, на Берлин! Местные мальчишки, подростки пользуются моментом. Он может быть радостным. Мгновенно определяют место армейских, полковых, батальонных, ротных кухонь. Осторожно подходят (ведь война!) к кухням. Мальчишки, подростки просят еду. Среди них долговязый немецкий мальчишка Виктор Занден.
Просил по-немецки. Давали порой неохотно. Стал просить по-польски. Получалось лучше. Ещё и жалели. Улыбались повара и кухонные долговязому Зандену и другим: «Держись, славяне, войне капут! Добьём фрицев и заживём!». И однажды, Зандену неслыхано повезло. Остановился на неделю пополняться артиллерийский полк. И личным составом тоже после авианалёта. Виктор Занден приловчился помогать повару полевой кухни. Кухонных солдат вместо погибших ещё не прислали. Вначале пополняли артиллерийские расчёты. Занден с радостью, что еда точно будет, носил воду, таскал мешки, колол дрова. Заглянувший на кухню командир полка строго сказал повару: «Будут скоро из штаба дивизии. С проверкой полка. Мальчишку, поляка, переодеть. Весь в лохмотьях. Пусть будет сын полка. И помогает по кухне».
Вскоре артполк стремительным маршем двинулся в глубь Германии. Продолжались отчаянные и жестокие последние бои. События последних месяцев и дней войны. Они стали для сына полка Зандена опасной каруселью времени и событий. Попадал со всеми под артобстрелы и бомбёжки. Быстро научился водить грузовую машину. Повсюду поспевал, не подводил. Кашеварил с поваром и со старшинами батарей и рот таскал термосы с едой на боевые позиции и в окопы. Доставлял продукты и воду на кухню. Случалась, что и на боевые позиции батарей, когда была запарка, снаряды подвозил.
Окончание войны принял с печалью. В полку остался с радостью. Идти было некуда. Дома нет. Отец погиб как солдат вермахта. Мать умерла от тифа. Миллионы немцев-принудительных переселенцев из других стран. Повсюду в Германии эпидемии и голод. В строевой части оформили книжку красноармейца. Поставили на все виды довольствия. Определили служить в хоз. взвод. Научился всему: шить форму, работать поваром, сапожником, водить «легковушку». Даже часы трофейные ремонтировал. Научился и лихо играл на русской гармошке. Пел солдатские частушки. Витя, Витёк. Стал любимцем в полку. И командира полка тоже. Старшие призывные возраста – солдаты и сержанты в 1947 уезжали домой, увольнялись, прощались со знаменем полка. Проходили торжественным маршем мимо небольшой рукодельной трибуны на плацу полка. Рядом с командиром на трибуне всегда стоял сын полка Витя Занден. Демобилизованных однополчан провожали и грузили в эшелоны. С плакатами на вагонах и паровозах: «Слава товарищу Сталину!»,
«Слава воинам – победителям!».
Беда к сыну полка Виктору Зандену пришла, как она всегда и приходит, нежданно. Но подкрадывалась беда к Зандену медленно. Не спеша. В полк приехал прокурор. Арестовал двух солдат – самовольщиков и мародёров. Прокурор долго отчитывал командира полка за происшествие. А потом сказал-поручил: «Моего водителя мобилизовали. Ты найди мне водителя ». На доклад, что в полку водителей некомплект и что его, командира полка, сын полка возит, прокурор сказал, как отрезал: «Мне откомандируй сына полка. А себе водителя найдёшь. У тебя целый полк!». И Виктор Занден стал водителем прокурора гарнизона.
В 1948 году союзники подсунули большую свинью под былое боевое братство с русскими товарищами, как они горячо и торжественно говорили в 1945 –м. Объединили свои экономически богатые стальной рудой, углем, базовую главную промышленность всей Германии в западных зонах в единую Тризонию.. Нацелились на создание своего западного немецкого государства. И «кинули» с получением репараций из западных зон своих «русских боевых товарищей». А потом совершили финансовую диверсию: ввели свою западную немецкую марку. Под изобилие товаров непострадавшей и чудовищно обогатившейся за войну Америки. Под план Маршалла. В глобальных интересах Америки. И окончательно раскололи Германию. На восточную и западную.
«Русские боевые товарищи» стали сплачивать оставшуюся у них восточную часть Германии. Меньшую часть Германии. Чтобы с её территории больше опять не пришла страшная гостья-война. Из тотально разрушенных городов, сёл, заводских корпусов и фабрик невозможно было конкурировать массовой поставкой товаров. В стране «русских боевых товарищей» после войны был и голод, и вводили продовольственные карточки. Восточную Германию сохраняли за собой созданием антифашистского государства. И репрессиями. Ужесточением по отношению к недовольным возникшей разницей в снабжении. И в жизненном уровне. Началась борьба с врагами народа в восточной Германии.
Врагов народа активно искали не только среди восточных немцев. Но и в своих воинских частях и учреждениях. Оценка работы контрразведчиков оценивалась количеством обнаруженных врагов народа. Один из контрразведчиков, в звании капитана, прибыл на партийно-хозяйственный актив гарнизона. В котором служил прокурор. А водителем у него был сын полка Виктор Занден. Капитан-контрразведчик поскучал на заседаниях, послушал выступления. Врагов народа не обнаружил. В перерыве вышел в большой двор к водителям. Водители общались и смеялись у машин. На которых привезли командиров и начальников.
Так случилось, что первым к кому с улыбкой обратился капитан-контрразведчик, был Виктор Занден. Он отказался от угощения сигаретой, сказал что не курит. А трофейную маленькую шоколадку взял. Но сказал с пренебрежением: «Наша, эрзац !». Контрразведчик насторожился: «Как наша ?.Она же немецкая !». На что Занден ответил, что шоколадка из Германии. И он родом из Германии. Потому и сказал, что шоколадка – наша. У капитана контрразведчика от радостного волнения даже голос изменился, просел, когда он узнал что Занден – немец. А когда контрразведчик узнал, что Занден возит прокурора гарнизона, полковника, ему стала сразу совсем понятна ситуация. Шпион, молодой немец, специально выучил русский язык и проник в воинскую часть. А покрывал этого шпиона прокурор гарнизона. Уж точно враг народа. А может и сам шпион!
Редкая удача, как считал капитан-контрразведчик, разоблачить и осудить сразу двух врагов народа. Прокурор получил десять. Занден, учитывая чистосердечное признание что он немец восемь лет. И очень скоро Виктор Занден познакомился с Забайкальским краем Там, где то, далеко-далеко, в Забайкалье, где зимой дуют всё пронизывающие ветра, а летом нестерпимая жара всё живое прижимает к земле, в лагере для осужденных осталось его юность. Другой юностью у него не было. И понимал, никогда не будет. Ни в Германии, ни где то на всём белом свете. Никогда. Его юность осталась только там, в Забайкалье, неподалёку от великого озера Байкал. Позже, когда он уже вернулся в Германию, когда он закрывал глаза, в памяти накатывали воспоминания. Эхо завывания порывов колючего холодного ветра, удары по рельсе. Громкие, с гулом. Зовущие на работы, приём пищи и ночной, тревожный, с кошмарами во снах, отдых. И ещё звуки гармошки, на которой он играл на праздниках для всех. И для заключённых, и для охраны.
И в памяти неизбежно, с тихой радостью благодарности, всплывали, уже на поселении, лица сердобольных забайкальских женщин и старушек. Ломоть хлеба, кусок лепёшки, домашний пирожок, А иногда, очень редко, кусок сала. И слова: «Господи, худющий то какой! Прямо скелет. Как бы не помер!». И во всей, потом, долгой и уже благополучной жизни, у Зандена не было никогда лакомств и еды вкуснее тех ломтиков хлеба, кусочков лепёшки. И восторга от кусочка сала. От которого сразу становилось сытно и тепло.
Занден помнил и вспоминал не только юность, оставшуюся навсегда в Забайкалье. Он вспоминал и вспоминал, как стал сыном артиллерийского полка. И всех, с кем случилось встретиться и повезло не умереть от голода в последние месяцы войны. Ощущать грубоватую заботу и нарочито строгие голоса поваров, старшин. Они всегда помнили, что он бездомный мальчишка. Которого они встретили и приютили на войне. Вспоминались полевые кухни и термосы, которые он мыл и отчаянно драил до полной чистоты. И первый командир полка, который приказал зачислить его сыном полка. У которого его собственный сын потерялся при эвакуации. После немецкой бомбёжки. Часть своей не растраченной скрытой отцовской нежности комполка отдавал юному Зандену. Всегда ставил рядом с собой на трибуну, на разводах, когда маршем проходили подразделения полка. Вспоминались и солдатские вечера, на которых над ним взрослые офицеры и солдаты во всю по-доброму, как над своим сыном, подтрунивали, шутили и разыгрывали его. Во время службы продолжали учить: шить, сапожничать, варить кашу, водить машину-«легковушку». Играть на гармошке. Главное – учили жить в коллективе.
После освобождения и возвращения в Германию молодой Занден, в Нюрнберге, организовал пошивочную мастерскую. Затем пошивочный цех, потом большое швейное производство. Стал средним, а затем и очень крупным предпринимателем. После школы жизни и школы выживания ему в бизнесе не было никаких препятствий и преград. Когда Германия объединилась, Виктор Занден немедленно направился в восточную часть Германии. Нашёл советский артиллерийский полк, в котором был сыном полка. Чтобы отблагодарить. За сохранённую жизнь в страшное голодное время. И за то, этот полк, когда он остался без семьи, стал его семьёй. Он стремился эту благодарность перенести на многих военных из России, служивших на немецкой земле. И не только военных. Участвовал в трудные для России времена в отправке в города России продовольствия и лекарств. Чаще в Москву. И стал руководителем Общества дружбы Бавария – Москва.
Занден бывал на всех официальных и неофициальных приёмах и встречах немцев и российских военных. На одной из встреч в Вюнсдорфе удивил всех, потому что никто не знал историю его судьбы. Закончилась официальная часть. Неофициальная часть продолжалась с тостами и песнями ансамбля песни и пляски. Среди весёлых, дружественно тостующих и поющих как то беспокойно ходил с бокалом высокий, крепкого телосложения немец. Прислушивался к громким звучным голосам. Прислушивался, представлялся, что он Виктор Занден. И спрашивал: «А Вы знаете песню «Славное море - священный Байкал?» И очень обрадовался, что несколько военных знали слова этой песни. Быстро подошёл к солисту ансамбля песни и пляски Заркову. И все вместе спели песню «Славное море - священный Байкал». Занден пел песню самозабвенно, с большим вдохновением. Как гимн своей давно ушедшей такой грустной, но единственной и всё равно такой замечательной юности.
Виктор Занден и Главнокомандующий Бурлаков как-то очень быстро и крепко подружились. Произошло в жизни Бурлакова то, о чём он и не думал, когда впервые встретился с немцем Занденом. Были они примерно одного возраста. Внешне похожи. Оба высокие, добродушные, с чувством юмора, весёлые на отдыхе и жесткие, ответственные в делах. Часто вспоминали Забайкальские края и Байкал. Который любили оба. У каждого там прошла немалая часть жизни. А у Бурлакова и службы. А ещё они были сыновьями солдат погибших на страшной войне. Общее желавшие, чтобы война никогда не повторилась. И чтобы русские и немцы никогда больше не воевали. Бурлаков видел и ценил бескорыстную помощь Зандена россиянам. Военным и гражданским. И это укрепляло дружеские отношения. И желание встречаться и общаться.
К тому же Зандена неотвратимо притягивала в Вюнсдорфский гарнизон великая и не ведомая другим сила. Это была великая и беспощадная ностальгия по прошлому. К его солдатскому незабываемому прошлому в советском артполку. К ушедшей навсегда и, уже, увы, неповторимой юности. Очень часто, пользуясь дружеским расположением Главнокомандующего, Занден обращался к нему с одной-единственной просьбой. Вызвать к дружескому застолью замполита роты из 95 мотострелкового, как говорили придворного, мотострелкового полка Вюнсдорфского гарнизона.. Этот замполит роты виртуозно играл на русской гармошке. И приятным, хорошо поставленным голосом пел частушки. Может так играл и пел когда то сын полка Виктор Занден.
Наступил август 1994 года в Вюнсдорфском гарнизоне. Осиротели многочисленные квартиры и дома. В них уже почти никто не жил. Кроме грусти. И однажды, чарующей лунной ночью последнего месяца лета, смотрели эти дома и квартиры на внешний мир тёмными окнами. Окнами, за которыми уже не было многотысячных обитателей. И не было активной одновременно радостной и грустной живой жизни. Немногие оставшиеся жители-обыватели гарнизона не спали в эту удивительную ночь. Они готовились проститься с Германией. И оставить только в своей памяти часть своей службы и жизни на немецкой земле. Чтобы в воспоминаниях возвращаться вновь и вновь в свои гарнизоны и воинские части. Так устроен человек: он ценит больше всего то, что прошло. И чего не вернуть.
И вдруг, в удивительной, прекрасной и одновременно грустной ночи, зазвучали громкие песни. Пели на перекрёстке главной улицы гарнизона, в народе «Берлинки», с дорогой к штабу и Дому офицеров Западной группы войск. У домов офицерского состава, который за глаза называли «дворянское гнездо». Пели три разных, но сильных голоса. Раскатисто, взволновано, как говориться с душой. Но удивительно было не только, что в эту ночь пели. Было удивительно другое. На безлюдном, освещаемом только луной перекрёстке стояли и пели Главнокомандующий Западной группой войск Бурлаков, немец Виктор Занден и певец, солист ансамбля песни и пляски заслуженный артист Украины Владимир Зарков.
Они пели и прощались каждый со своим. Бурлаков, сын рядового солдата, погибшего в боях под Ленинградом, с предназначением и непростой судьбой последнего Главнокомандующего. Он прощался и с легендарными соединениями и частями, которые вывел с немецкой земли. Где оставалась память об их победах и подвигах, примирении и долгой дружбе с немцами. Занден, сын погибшего на войне с русскими солдата вермахта, мысленно прощался с советским артполком, в котором служил сыном полка. И с новыми друзьями –российскими военными, обретёнными после объединения Германии.
Прощался Занден и с Бурлаковым, волей Божьей забайкальским самородком, народных корней полководцем. Который через провокации, зависть и клевету не сплоховал, не подвёл, вывел полумиллионную группировку в страну, которой не стало.
Певец Владимир Зарков
Владимир прощался с многочисленными, переполненными, восторженно рукоплещущими ему после исполнения знаменитой «Калинки», зрительными залами Германии и всей Европы. И написанной им в творческом содружестве с руководителем ансамбля и песни Западной группы войск подполковником Геннадием Лужецким песней «Прощай, Германия, прощай!»
А еще с историей награждения, его, Владимира Заркова, на ежегодном карнавале в Дюссельдорфе, за высокое исполнительское мастерство, наследным принцем Клаусом III орденом «Принц Гарде»…
Уходила с немецкой земли не только Западная группа войск, уходили времена великой победы и освобождения от нацизма, грандиозного содружества союзников и затем жестокого противостояния на грани готовности к новой войне. В историю россиян, немцев и всего мира с величием и грустью уходила часть великой истории Советского Союза, послевоенной Европы. Ушла навсегда в прошлое никому не известная история сына советского артполка, немца Зандена, «врага народа», который очень любил Байкал.
Свежие комментарии