В 1930-е гг. Иосиф Сталин устроил одну из самых широкомасштабных пиар-акций в истории: всенародное обсуждение проекта Конституции. Более 40 миллионов человек дискутировали об основном законе страны, предлагали поправки и высказывали мнения. Довольно значительную часть предложений — 43427 — даже учли при подготовке итогового текста.
Зачем Сталину это было нужно и насколько честным было обсуждение?
За 68 лет СССР менял Конституцию трижды: в 1924 году, в 1936 году и 1977 году. Первая была создана вскоре после образования Советского Союза, вторая была напрямую связана со Сталиным, третья считается «Брежневской».
Сталин изменил основной закон по нескольким причинам. Советский Союз в 1930-х гг. после начала индустриализации, коллективизации и перехода от НЭПа к плану стал по сравнению с «нэпмановским» периодом другой страной и требовал, соответственно, новых законов. По мнению исследователя Жукова, главным фактором стала смена политического курса:
«Решительный отказ от ориентации на мировую революцию, провозглашение приоритетной защиты национальных интересов СССР и требование закрепить всё это в Конституции».
Олег Хлевнюк в книге «Хозяин. Сталин и утверждение сталинской диктатуры», напротив, видит в сталинском законотворчестве попытку создать благоприятной образ СССР для западноевропейских стран. А историк и правовед А. Н. Медушевский пишет, что Конституция 1936 года, точнее её всенародное обсуждение, была «невиданной по масштабам, формам и интенсивности акции направленного внешнего и внутреннего информационного манипулирования». Он приводит восторженные слова газеты «Инкувайрер» (Цинциннати, штат Огайо):
«В период, когда в ряде стран уничтожается самоуправление, приятно констатировать, что вожди Советского Союза… намерены установить демократическую систему взамен диктатуры, осуществлявшейся в начале красной революции. Новая русская конституция, ныне законченная разработкой, свидетельствует об искренности этого намерения».
Время разработки и принятия закона были не только представлением для Запада, но и не имеющей аналогов политической акцией на территории СССР.
Когда у Сталина зародилась мысль об изменении основного закона, доподлинно неизвестно. 25 января кандидаты и члены Политбюро получили письмо, «в котором был определён механизм реализации правотворческой инициативы». VII съезд Советов в феврале того же года принял постановление «О внесении некоторых изменений в Конституцию Союза ССР». Для создания новой Конституции была создана специальная комиссия, включавшая 12 подкомиссий. Ими руководили Молотов (отвечал за подкомиссию по экономике), Чубарь (финансы), Радек (избирательная система), Бухарин (право), Жданов (народное образование), Литвинов (внешних дел), Каганович (труд), Вышинский (суд), Акулов (местные органы власти).
О.Д. Максимова в книге «Законотворчество в СССР в 1922 — 1936 годах» пишет о разногласиях между Сталиным и группой Бухарина.
С 20 по 26 февраля Левада-Центр провёл опрос граждан о грядущем конституционном голосовании. Выяснилось, что треть не имеет ясного представления о «сути предложенных поправок в Конституцию». В 1930-х гг. «сознательных» граждан было ещё меньше. Не так давно прошла культурная революция с целью научить население письму и чтению.
Пиар-агентств и социологических служб не существовало, равно как и интернета, и кабельного телевидения. Радиовещание неплохо передавало речи вождей, но всё же его не хватало. Поэтому объяснение основных сведений и ознакомление с грядущим законом легло на плечи агитаторов.
Историк Исаев Александр Александрович в статье «Обсуждение проекта “Сталинской конституции” населением Дальнего Востока СССР» подробно описывает механизм всенародного обсуждения. В газетах и журналах публиковались статьи о западных законах. Вскоре широкие массы увидели и разработанные передовиками рабочего класса проекты новых скрижалей. Агитаторы ходили по квартирам, читали лекции, но чаще всего устраивали собрания для ознакомления и обсуждения. На них выбирались комиссии. Предложения и замечания передавались в районный и краевой съезд советов. А за невыполнение плана обсуждения могли и объявить выговор местным начальникам.
Демонстрация, посвящённая принятию Сталинской конституции, декабрь 1936 года
Как подчёркивает Тюрин Алексей Олегович в статье «“Сталинская забота о людях” или “Пустая болтовня”: обсуждение Конституции 1936 г.» такие собрания оканчивались славословиями в адрес партии и правительства. Выглядело это обычно так:
«Детально обсудив каждый пункт Конституции, работники Госцирка с великой радостью и гордостью отмечают великую победу социализма в нашей стране, одержанную партией под руководством Великого вождя трудящихся СССР товарища Сталина…».
Затем высказывались различные мысли в духе:
«Если мировой фашизм и его верные псы из II-го Интернационала, а также остатки контрреволюционного троцкистско-зиновьевского блока затеют вторую бойню, угроза которой всё ближе и ближе надвигается на нас — мы все как один встанем на защиту нашей прекрасной Родины…».
Сталина предлагали внести в Конституцию как «высшего выразителя воли трудящихся» или же как первого почётного гражданина. Высказывались и предложения переименовать Москву в город Сталина. Позже эта идея всплывёт во время реконструкции столицы. Однако генеральный секретарь отказался. По мнению Медушевского, Иосиф Виссарионович «считал опасным юридическое оформление культа личности, предпочитая “метаконституционный” статус верховного жреца марксистского культа».
Интересно, что в тот же самый момент за границей культ личности Сталина прогрессисты видели как нечто либеральное. В статье Медушевского есть очень примечательная вырезка:
«Мысль о том, что Россия неожиданно становится полноценной демократической страной, кажется нам сейчас ошеломляющей, хотя быть может Россия уже шла к этому в течение последних двух десятилетий. Примерно столько же времени прошло между Францией периода гильотины и теми днями, когда империя Наполеона достигла своего зенита. Россия как страна действительно конституционная, — это, возможно, только мечта. Но всё-таки, происходящая перемена не менее ошеломляет, чем разница между нынешним режимом в стране и царским режимом».
Сравнение с Бонапартом использовал в то же время Троцкий, но в негативном смысле.
Критика во время обсуждения раздавалась. Больше всего возмущались крестьяне: «В проекте конституции записано, кто не работает, тот не ест, а в городе у разных там специалистов, инженеров и т.п. жёны сидят, ничего не делают и пользы государству никакой не дают, а крестьянки-колхозницы работают день и ночь без отдыха», — так отреагировал на вопрос о Конституции колхозник из Приморского Края.
Иногда это приводило к рассуждениям вроде:
«Конституция — это только слова — на деле никакой свободы слова нет, чуть что скажешь, сразу попадёшь в НКВД. Вот во Франции, там действительно существует свобода слова и действий, — там открыто работают и фашистская, и коммунистическая партии, а у нас только одна партия».
Но такие сведения не вносились, а собирались компетентными органами.
Немало предложений поступало насчёт формулировок. Предлагали упомянуть не только рабочих и крестьян, но и трудящуюся интеллигенцию или же, наоборот, счесть СССР государством только «трудящихся». Очень часто собрания оканчивались требованиями не допускать к участию в выборах служителей культа: это был результат работы местных атеистических агитаторов. Но всё же больше всего жителей Советского Союза волновали права на обеспечение в старости и отдых.
Цифры по Всенародному обсуждению впечатляют. Более 40 000 000 человек участвовали в нём и внесли около 170 000 предложений. Отдел Президиума ЦИК учёл 43 427 поправок. Но они мало повлияли на изначальный замысел.
Зато в умы граждан внедрился образ «победившего социализма». Вплоть до принятия новой Конституции 5 декабря считалось общесоюзным праздником. На Западе же этот долгий процесс породил у одних «светлый» образ СССР, а у других — надежду на его дальнейшую демократизацию.
Свежие комментарии