Скандал вокруг института растениеводства

Бывший директор учреждения уверен, что уникальное собрание геномов растений, за которое в блокаду умирали люди, теперь под угрозой разорения
Сергей ВОЛЧКОВ

По словам бывшего директора учреждения, уникальная коллекция находится под угрозой разорения. Однако ученые заявляют: ни малейших поводов для таких опасений нет. Фото: Олег ЗОЛОТО

Уникальную коллекцию генетических образцов растений Николай Вавилов собирал на протяжении двадцати с лишним лет. Он объездил весь мир и отовсюду привозил самые редкие и самые необычные семена. Сотни тысяч образцов зерновых, масличных, корнеплодов, ягод и многого другого оцениваются в триллионы долларов. А во время блокады ученые умирали от голода, но ни у кого даже не возникало мысли взять хотя бы ничтожную часть образцов.

И вот теперь все это великолепие, которое хранится во Всероссийском институте растениеводства имени Вавилова (ВИР), понемногу вывозят за рубеж. В этом уверен бывший директор института, академик Виктор Драгавцев.

«НЕРАВНОЦЕННЫЙ ОБМЕН»

По словам Драгавцева, «разбазаривание» ценных материалов может не только уничтожить отечественную генетику, но и сделать страну зависимой от иностранной пшеницы и ржи.

- В начале двухтысячных комиссия по генетическим ресурсам при ООН выступила с такой инициативой: на случай какой-либо глобальной угрозы – например, падения кометы или ядерной войны – организовать всемирный генный банк растений, - рассказывает Драгавцев.

– Так называемое «Хранилище Судного дня» построили в Норвегии в 2006 году, а вскоре в СМИ появилась информация, что на самом деле это проект нескольких гигантских транснациональных корпораций, принадлежащих, в том числе, семьям Ротшильдов и Рокфеллеров (одни из богатейших семей на планете, - прим. Ред.).

Драгавцев работал в ВИРе до 2005 года, затем его место занял Николай Дзюбенко.

Виктор Драгавцев, бывший когда-то директором ВИРа, уверен - коллекцию вывозят за рубеж. Другие ученые и академики с ним не согласны в корне. Фото: Игорь Потемкин / ИНТЕРПРЕСС

- По моей информации, Дзюбенко отдал около 70 тысяч генетических образцов из коллекции, - уверяет академик. – И не только в хранилище в Норвегии, но и в другие страны. Да, формально все это подается как обмен, но мы получаем явно меньше, чем отдаем – я знаю, что «по обмену» мы получили всего четыре тысячи образцов. В свое время СССР и Россия потратили сотни миллионов рублей и многие годы, чтобы эти сорта растений вывести, они уникальны. В коллекции есть, например, суперзасухойстойчивые сорта пшеницы, способны расти на сколько угодно сухих и неплодородных землях. В связи с потеплением климата им сейчас цены нет на мировом рынке!

Драгавцев заявляет: если не остановить передачу коллекции, последствия могут быть очень серьезными, и они скажутся не только на науке, но также на экономике и сельском хозяйстве.

- Компании Ротшильдов и Рокфеллеров уже зашли в Россию, - сокрушается академик. – Сейчас им осталось только взять наши сорта – пшеницы, свеклы или любых других растений – улучшить их, и тогда мы потеряем все наши селекционные центры и попадем в зависимость от иностранных продуктов.

Сами сотрудники ВИРа охотно пригласили корреспондента «КП-Санкт-Петербург» в главный корпус института на Большой Морской улице – поговорить, а заодно лично убедиться, что ничего ужасного с бесценной коллекцией не происходит.

- Мы – генетический банк мирового уровня, а потому, действительно, регулярно обмениваемся материалом с генетическими банками других стран, - рассказал заместитель директора ВИРа Алексей Заварзин. – Вернее, обменивались: в 2018-м году на предоставление дубликатов образцов из коллекции ВИР за границу введен мораторий. Причина – отсутствие закона РФ «О генетических ресурсах» и четко проработанных подзаконных нормативов.
Скандал, развязанный академиком Драгавцевым, затронул ВИР - Всероссийский институт генетических ресурсов растений имени Николая Вавилова. Фото: Олег ЗОЛОТО

Но и до 2018-го, подчеркнул наш собеседник, никаких причин для беспокойства не было и быть не могло.

- Это нормальное научное взаимодействие, - отметил Заварзин. – Мы не умеем синтезировать новые гены – и никто в мире пока не умеет. Поэтому чтобы выводить какие-то новые сорта растений, нам нужно откуда-то получать материал. Как это сделать? Можно и нужно отправляться в экспедиции (что ВИР делает, хотя это требует времени и денег), но не менее важно – обмениваться материалом с другими мировыми генетическими банками.

К тому же, по словам замдиректора ВИРа, на обмен уходит вовсе не сам образец каких-либо семян, хранящихся в коллекции, а их «генетические дубликаты». Для лучшей сохранности коллекция, с 1940-го успевшая, кстати, разрастись до 320 000 образцов, продублирована в трех, а некоторые экземпляры и в четырех и более местах хранения внутри института, часть из которых находится в самом Санкт-Петербурге и пригородах, а часть рассредоточена по филиалам в других регионах.
Николай Вавилов отдал коллекции почти 20 лет жизни - он занимался ее пополнением вплоть до ареста в 1940-м году. Фото: Олег ЗОЛОТО

ОБМЕН ПО КАЧЕСТВУ

Простое и логичное объяснение нашлось и тому, почему ВИР, зачастую, отдает больше, чем получает.

- Обмен должен быть равнозначным не только по количеству, но и по качеству, - отметил Заварзин. – Простой пример: нам предлагают некий отсутствующий у нас образец растения, устойчивого к набору определенных болезней. А взамен просят образцы каких-то сортов нашей селекции, которые были выведены уже давно и сейчас довольно широко распространены. Понятно, что по количеству это обмен неравный. Но по качеству, по ценности образцов – более чем.

К тому же, констатировал наш собеседник, нельзя что-то просто так взять из коллекции и куда-то отправить. Все этапы процесса – от составления заявок до, собственно, передачи образцов жестко контролируются. Причем не только силами самих ученых ВИРа, но и на уровне государственных органов и ведомств.

В блокаду от голода умерло 19 сотрудников института. Никто из них не посмел взять из коллекции ни одного зернышка. Фото: Олег ЗОЛОТО

- Что же касается Всемирного семенохранилища на Шпицбергене, образно именуемого «Хранилищем Судного дня», то это крупный международный проект под эгидой ООН. Ни у одного серьезного ученого нет сомнений в его целесообразности, - подчеркнул Заварзин. – Отправить туда семена – все равно что положить свои драгоценности в банковскую ячейку. Доступ к ячейке есть только у ее владельца и ни у кого другого. То есть, в случае Всемирного семенохранилища – у той страны или организации, которая поместила туда копии своих образцов. Я могу привести простой пример: когда из-за войны в Сирии была уничтожена коллекция крупного Международного центра сельскохозяйственных исследований засушливых регионов в Алеппо, восстановить ее удалось только благодаря тому, что дубликаты семян были помещены во Всемирное семенохранилище.

Поэтому, констатировал ученый, никаких поводов для опасений нет: коллекция Вавилова за последние 13 лет не только не оскудела, но и пополнилась новыми образцами. В том числе – путем международного обмена.

За годы, минувшие со смерти Николая Вавилова, собранная им коллекция разрослась до 320 000 экземпляров. Фото: Олег ЗОЛОТО

МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА

«Так можно дойти до абсурда. Чили предъявит права на картофель»

Директор Ботанического института имени В. Л. Комарова, доктор биологических наук Дмитрий ГЕЛЬТМАН:

- Обмен генетическими образцами необходим. Флора России бедная. У нас насчитывается всего около 12 тысяч видов растений. Всего по миру их около 400 тысяч. Как получать новые образцы? Либо в экспедициях – но это сложно в плане времени, финансов и бюрократии – либо вот так, в порядке обмена. Ни о каком «генетическом суверенитете» здесь речи быть не может. Так можно дойти до абсурда – почему бы, например, какому-нибудь Чили на правах этого самого суверенитета не предъявить права на геном картофеля, который Вавилов вывез оттуда в 1920-е годы? О продаже генетических образцов, речи тоже быть не может – иначе научное сотрудничество превратится в банальную торговлю и политические игры, которые ни к чему хорошему не приведут.

Весь материал, хранящийся в коллекции, подлежит строгому учету. А передать оттуда что-то по обмену можно только с разрешения государственных властей. Фото: Олег ЗОЛОТО

КСТАТИ

«Академик мог затаить обиду за свое увольнение»

Причиной для конфликта между Драгавцевым и ВИРом может быть личная неприязнь, рассказал «Комсомолке» источник в научных кругах, знакомый с ситуацией. По его словам, работу Драгавцева на посту директора института сопровождали разного рода скандалы - в том числе связанные с реорганизацией самого ВИРа и земельными вопросами.

- Вполне вероятно, что уважаемый академик просто-напросто затаил на институт обиду, - уточнил источник. - Но даже это не повод распространять такие чудовищные слухи.

Сергей ВОЛЧКОВ
Источник:kp.ru