«Коренизация» Украины

В частности, 30 апреля 1925 года вышло постановление Всеукраинского центрального исполнительного комитета (ВУЦИК) и СНК УССР «О мерах срочного проведения полной украинизации Советского аппарата», которое предусматривало окончательный переход всех государственных учреждений на украинское делопроизводство до января 1926 года. Позже появились и другие документы аналогичного направления: «О форме надписей (вывесок) на зданиях, где имеются советские учреждения», «О порядке установки на территории УССР вывесок, надписей, бланков, штампов и этикеток на украинском языке», «О правильном выпуске печатных изданий на украинском языке» и др. В 1926 году СНК УССР даже издал сборник декретов и директив «Украинизация советских постановлений», где в тексте «Положения об обеспечении равноправия языков и о содействии развитию украинской культуры» говорилось, что все госслужащие должны полностью перейти на украинский язык или уйти с должностей. Последнее наиболее активно стало внедряться в жизнь при наркоме образования УССР Николае Скрипникове, который оказал значительное влияние на весь процесс украинизации. Например, при нём не только ужесточили требования к знанию украинского языка для чиновников, но и стали внедрять в обществе новую орфографию («харьковская» или «скрипниковская»), в которой влияние русского языка было намеренно ослаблено. В данном случае следует отметить, что подобная политика начала содействовать росту социальной напряженности в обществе, а Политбюро украинской компартии уже в 1927 году отмечало увеличение шовинистических настроений среди русских.

Кроме того, в 1926 году состоялась перепись населения, которая, собственно, и создала «многомиллионный украинский народ» на бумаге, трансформируя малороссов в «украинцев» и тем  самым разделяя их с русскими.

Одной из целей этого этапа украинизации было создание новой украинской интеллигенции. В УССР стали массово появляться различные творческие объединения, которые занимались в числе прочего распространением идей «новой украинской идентичности и культуры». Издавались научные работы по украинской лингвистике, словари технической и деловой лексики. При этом украинизация начала активно выходить за пределы УССР. Например, дисциплина «украиноведение» преподавалась не только в местных вузах, но и на Кубани. Правда, здесь население очень уж сопротивлялось насильственной украинизации. Так, в 1928 году Объединённое государственное политическое управление (ОГПУ) при СНК СССР пришло к выводу, что украинизация школы «не встречает широкого сочувственного отношения среди местного населения», русские школы переполнены, а в украинских – недобор.

Вместе с тем насильственная украинизация дала свои результаты. Уже к кону 1920-х годов на территории УССР насчитывалось 14430 украинских начальных школ и только 1504 русских. Количество книг на украинском составляло около 60%, а в компартии оказалось более половины «украинизированных», «национально идентичных», в отличие от 1920 года, когда таких было не более пятой части. Однако именно столь агрессивная политика украинизации и привлекла к себе внимание Москвы, тем более что к началу 1930-х годов Сталин и его соратники всё стали чаще указывать на опасность «буржуазного национализма», а проблемы с массовой коллективизацией заставляли власти задуматься о судьбе «коренизации» и тем более «украинизаторских» проектов в РСФСР.

Однако это не помешало «коренизаторам» в 1930 году начать новый, уже третий этап украинизации, который и стал последней каплей в чаше терпения советского руководства. Его главной особенностью был акцент на культурную революцию среди «российских украинцев» и «украинских русских». Как отмечают исследователи, для детей это означало всеобщее начальное обучение только на украинском, а для взрослых – ликвидацию неграмотности, но уже без участия русского языка. К началу 1930-х в УССР количество школ с украинским языком обучения превысило 80%, на него перешли две трети высших учебных заведений и даже некоторые военные части. Украиноязычная пресса к 1933 году составляла 89% всего тиража газет в республике, а их общий тираж превышал 3,6 млн экземпляров. Более 75% театров ставили спектакли на украинском языке, а на Одесской и Киевской киностудиях снимались фильмы на мове.

Более того, «коренизаторы» решили расширить свою деятельность и на территории РСФСФ. В частности, в 1931 году начались активные процессы украинизации в Дальневосточном крае, которые возглавил сподвижник Скрыпникова бывший секретарь Всеукраинского ЦИК, ставший председателем Дальневосточного крайисполкома, Афанасий Буценко. Для дальневосточных украинцев была завезена литература на украинском языке, направлено около 300 учителей, а девять горсоветов промышленных центров Украины взяли шефство над районами Дальнего Востока, которые «признали» украинскими. Это позволило заразить украинизацией более 700 дальневосточных школ.

Первыми звоночками для «украинизаторов» стал судебный процесс по делу так называемого «Союза освобождения Украины» весной 1930 года. Тогда всего обвинили 474 человека, в основном представителей интеллигенции, из которых 15 приговорили к расстрелу, а 192 отправили в лагеря. А уже к 1933 году в Москве окончательно осознали, что насильственная украинизация – основа для дальнейшего сепаратизма и местного национализма, который, как стало очевидно, относился к другим национальностям крайне недружелюбно. Как отмечал Сталин в отчётном докладе XVII съезду партии в январе 1934 года, «уклон к украинскому национализму не представлял главной опасности, но, когда перестали с ним бороться и дали ему разрастись до того, что он сомкнулся с интервенционистами, этот уклон стал главной опасностью».

В результате с 1933 года политика «коренизации» на Украине стала сворачиваться, курсы по изучению украинского языка – закрываться, а в УССР было введено новое правописание, существенно приближенное к русскому языку. Помимо этого, с 1929 по 1933 год прокатилась волна арестов украинских партийных деятелей и интеллигенции, которые представляли особую опасность для центральной власти. Одновременно было решено прекратить и украинизацию на всей территории РСФСР, причём быстрыми темпами. Так, в одном из Постановлений СНК СССР и ЦК ВКП(б) 1932 года отмечалась «небольшевистская украинизация почти половины районов Северного Кавказа, при полном отсутствии контроля за украинизацией школы и печати», предписывалось прекратить украинизацию на Кубани и «к осени 1933 г. перевести преподавание в школах на русский язык». В конечном счёте украинизация была официально свернута в кратчайшие сроки, при этом каких-либо серьёзных протестов со стороны «украинизируемых» не последовало, поскольку большей части населения УССР она была чуждой.

Вместе тем социальный эксперимент – «коренизация» – оказался для последующей истории Украины крайне печальным. Несмотря на ряд положительных моментов, таких как преодоление массовой неграмотности и воспитание национальной элиты, она принесла значительное число негативных моментов.

Именно советская украинизация стала положила начало конструированию массовой «украинской идентичности», противопоставленной русской. На этом и вырос тот радикальный национализм, который является господствующей идеологией в современной Украине. Поэтому не стоит удивляться, что в январском указе Зеленского постановляется подготовить и распространить в мире материалы «о более чем тысячелетней истории украинского государства, об исторических связях земель, населенных этническими украинцами, с украинскими национальными государственными образованиями в различные исторические периоды».