Хотя принято считать, что Россия — это, в первую очередь, зима с белыми снегами, осень занимает особое место в нашей культуре. Осени было много в пейзажной лирике русских поэтов, посвятивших ей самые задумчивые стихи. Её было много в прозе, — время рефлексии, излома года, поворачивающегося к смерти-зиме, время собирать камни — писательский хлеб, которым «кормили» страницы Бунин, Достоевский, Тургенев…
И её было много на советском экране, особенно во времена застоя, когда осенняя летаргия рифмовалась с настроением в обществе — ощущением повального погружения в спячку. Конечно, была и более «кинематографическая» причина: красота осени буквально просится в пространство кадра, чтобы насытить его живописностью.
VATNIKSTAN с наступлением нового сезона вспоминает фильмы с осенним настроением.
Капитан Фракасс (1984)
В обветшалом фамильном замке на Луаре томится в одиночестве и нищете молодой барон де Сигоньяк (Олег Меньшиков), чей единственный досуг — уроки фехтования, которые даёт ему слуга. Дождливым осенним вечером в ворота замка стучится труппа бродячих комедиантов, возглавляемых жизнерадостным Тираном (Михаил Данилов). Дом наполняется разговорами и забытым смехом. Наутро актёры уговаривают барона ехать с ними в Париж искать счастья, и он решается — тем более, на него бросает выразительные взгляды очаровательная Изабелла (Анна Исайкина).
Экранизация романа Теофиля Готье по сценарию Юрия Визбора — по сути, роуд-муви. Большую часть сюжета барон путешествует с актёрами, а в Париже задерживается ненадолго. С одной стороны, это один из тех фильмов, где «наши играют во французскую жизнь», как говорили в другом фильме с участием Меньшикова — «Покровские ворота». Париж изображает пара прибалтийских улиц, звучит дичайший анахронизм с упоминанием гильотины в XVII веке, роскоши хватает только на костюмы.
В то же время это один из лучших «атмосферных» советских исторических фильмов, гораздо точнее передающий меланхолию романа, чем бодренькая французская постановка с Жаном Маре. Всё словно покрыто патиной, как старинная бронза. Лица, как с портретов Рембрандта. Театральные сценки воссоздают грубоватое площадное искусство комедии дель арте, доживающей свои последние дни: совсем скоро Мольер создаст современный реалистический театр. А пока на сцене артисты играют роли-маски: Тиран комически грозен, Влюблённый (Леонид Ярмольник) жеманен, Субретка (Светлана Тома) стреляет глазами в мужчин среди публики.
Великий эстонец Юри Ярвет, которому традиционно не дают говорить своим голосом (тут его озвучивал Ролан Быков), в роли капитана Матамора щемит сердце, это его «комедийный» Лир. Особое сокровище фильма — песни Окуджавы на музыку Исаака Шварца, печальные, нежные, звенящие. Дождик осенний, поплачь обо мне…
Из жизни отдыхающих (1981)
Октябрьская Ялта, холодное море, нечастое солнце. Пансионат, преимущественно заселённый глубинным народом. Из досуга — курортный флирт и алкоголь. «Хотел сегодня не пить, и не вышло…»
Двое из интеллигенции — молчаливая, загадочная Она (Жанна Болотова) и бродящий по берегу в одиночестве Он (Регимантас Адомайтис), — встречаются глубокими тоскующими взглядами над подносом с кефиром. А что, если это любовь?
Николай Губенко снял удивительный фильм о встрече двух по-европейски красивых, сдержанных людей, отчуждённых от всего мира, как у какого-нибудь Антониони, посреди бытового советского абсурда. Последний, впрочем, показан беззлобно, с лёгкой сатирической интонацией, разве что Солоницын играет не просто жлоба, а словно бы гротескную версию своего писателя из «Сталкера», и вызывает не нашу снисходительную насмешливость, как остальные отдыхающие, а чувство, близкое к отвращению.
Фильм начинается с глухого тумана на ялтинской набережной, в котором разговаривают бесплотные тени. А сколько дней в этом месяце? А тебе зачем? Да так, просто… Потом в этом тумане застойного безвременья появляется пожилой человек в шляпе чеховского врача, с гигантской корзиной цветов, отыскивает какого-то черкеса в бурке и спрашивает, как ему пройти к домику, где останавливался Пушкин.
— Сейчас я вам точно скажу. Вам туда.
— Но я только что оттуда…
Он так и будет ходить туда-сюда весь фильм, которому не даёт превратиться в полные и окончательные «Ширли-мырли» только отсутствие гигантского алмаза «Спаситель России», пятиэтажного американского торта и Суходрищева. Всё остальное на месте: не люди, а типажи, не веселье, а массовик-затейник (Ролан Быков) и концерт с цыганами, не жизнь, а самопародия интеллектуала, изучающего народ. Но всё же это история любви, отдалённо списанная с «Дамы с собачкой». И Болотова, когда глядит на своего усталого принца, напомнит, почему Окуджава посвятил ей песню:
«Смотрит в окно она — молчит, молчит
В хрупкое стекло она молча кричит…»
Сказки старого волшебника (1984)
В одном сказочном королевстве у добродушного короля (Михаил Светин) родилась дочка. На пир в честь такого события собрали всех сказочных жителей, от сентиментального гуманиста Людоеда (Александр Демьяненко) из «Кота в сапогах» до Синей Бороды, изнемогающего под каблуком деспотичной жены (Евгения Симонова). Не пригласили только Злую колдунью (Татьяна Васильева), пообещавшую, что в шестнадцать лет принцесса уколется веретеном и умрёт.
Добрая фея подкорректировала проклятье: не умрёт, а только заснёт, но её разбудит поцелуй принца. Прошли годы, в обносившемся до лохмотьев королевстве запрещены все предметы для кройки и шитья, а принцесса (Анна Исайкина, игравшая тогда всех простодушных красавиц) встречает Принца (Антон Табаков) — умницу, изобретателя, художника, словом, человека Ренессанса. Одна проблема: принц появился раньше на столетие.
На ироничную музыкальную экранизацию «Спящей красавицы» режиссёра Наталью Збандут определённо вдохновило «Обыкновенное чудо». В кадре, куда ни глянь, звёзды советского кино: Армен Джигарханян в роли министра-наушника; Евгений Евстигнеев в роли короля-разбойника, захватившего власть, пока все спали; Игорь Кваша смотрит добрым и мудрым взглядом постаревшего Принца; Сергей Юрский, кутаясь в уютный вязаный шарф, комментирует происходящее в роли отошедшего от дел Волшебника.
В постмодернистских приёмах Збандут идёт даже дальше Захарова. Персонажи ломают «четвёртую стену», изобретения Принца совершают в сказочной стране технологическую революцию; в фильме есть целых две мета-роли: домашняя тиранка Симонова пародирует свою нежную и милую принцессу из «Обыкновенного чуда» («До свадьбы они все милые», — стенает её страдающий муж), а Евстигнеев — одесского крёстного отца, которого он сыграл годом раньше в «Мы из джаза». Могло получиться что-то не только остроумное, но и довольно глубокое.
К сожалению, из глубины тут только Кваша и Юрский, способные любой роли придать философский подтекст. Музыку писал Гладков, использовавший в песне для Джигарханяна (про доносы) мелодию из «Пластилиновой вороны», но мажорные электронные мелодии расходятся с минорным настроением сказки. Актёры гораздо сильнее своих простеньких реплик. Зато фильм очень красив: отреставрировав, его можно было бы продать на Запад как визионерский арт-хаус (в своё время американцы приняли «Морозко» за хоррор).
Снимали в Одессе: изящество Французского бульвара, оранжереи Ботанического сада, бывшая дача Анатра в санатории имени Чувырина — настоящий сказочный особняк. Фильм очень «предметный»: все детали прекрасно продуманы, чего стоит одна «уркаганская» бритва на цепочке у бандитского короля. И повсюду царит великолепие золотой осени с астрами и хризантемами.
Осенний марафон (1979)
Литературный переводчик Бузыкин (Олег Басилашвили) не может выбрать между женой (Наталья Гундарева) и любовницей (Марина Неёлова). И отказать в просьбах, в силу интеллигентской мягкости, он тоже никому не может: ни жлобу-соседу (Евгений Леонов), который тащит его по грибы, ни заезжему датчанину (немец Норберт Кухинке), которому нужно уделять время, ни бездарной коллеге (Галина Волчек), за которой приходится переделывать всю работу. Жизнь полна бессмысленной суетой.
«Рано или поздно судьба обязана улыбнуться героям Данелии, а потому невзгоды их не пугают, огорчения забываются быстро. Светоносное пространство кадра согрето надеждой, изображения живописны, краски свежи, мизансцены полнятся играющей силой. Художник пребывает в безоблачно-счастливом согласии с жизнью».
Невозможно представить, что в год выпуска фильма в рецензии журнала «Искусство кино» в нём ухитрились разглядеть такой плакатный оптимизм. Это самый мрачный фильм Данелии, из всего застойного кино: по градусу чеховской депрессии с ним сравнится только «Отпуск в сентябре» (1979) Виталия Мельникова (снятый по «Утиной охоте» Вампилова), после просмотра которого, по Чехову, «то ли чаю выпить, то ли повеситься».
Ленинград, с его гранитной оправой золотой осени, выглядит мертвенно и некрасиво. Жизнь здесь лишена надежды на будущее, она застыла в статике, как муха в янтаре. Чистый лесной воздух во время похода за грибами отравлен отвратительными обывательскими разговорчиками, за которые ответственен персонаж Леонова (артист получил приз за лучшую мужскую роль на Венецианском фестивале).
«Не тот лес, не тот. На машинах понаехали, ханурики дешёвые, все грибы подмели».
Данелия никогда не был социальным режиссёром, критиком реальности прямым текстом. Ни перестроечное кино, ни даже девяностые, когда «стало всё можно», его не изменили. Его самая едкая сатира на отечественное бытие — «Кин-дза-дза» — снята в жанре антиутопической метафоры, потому с лёгкостью применима к любому времени, включая нашу с вами современность.
Фильм часто называют пророческим, но это не предвиденье будущего, а причудливая данелиевская вечность в миниатюре: даже в радостном «Я шагаю по Москве», под несущим обновлением шестидесятнического дождя, уже прорастали элементы нелепости. Всегда-то у нас что-то смешно, всегда что-то анекдотично. Оттепель кончилась, прошло пятнадцать лет, анекдот стал скверным. Главный герой не шагает по Москве, а бегает по Ленинграду в никуда. Такая вот в «Марафоне» вечность, как в аду, — бег по кругу.
Осень (1974)
Пара ленинградских любовников из «белых воротничков», Илья и Саша (Леонид Кулагин и Наталья Рудная), поздней осенью едет в карельскую глухомань. В доме их встречают хозяева — говорливая радушная Дуся (Наталья Гундарева) и её муж Эдик (Александр Фатюшин), гоняющий на мотоцикле по деревенским хлябям. На кровати перина, в сарае — корова, за окном дождь, на озере туман. Грибная пора.
Неделю Илья и Саша, почти не вставая с этой кровати, будут говорить о любви, заниматься любовью, ссориться и мириться. А ещё, сидя в кислом дыму и хмельной многоголосице прокуренной пивной, Илья, не зная, что сказать в ответ на Сашино смятённое молчание, вдруг прочитает стихотворение Пастернака о России.
«Осень» Андрея Смирнова, снятая по собственному сценарию режиссёра «Рябина — ягода нежная», стала неожиданностью для широкой публики. Его предыдущая работа, «Белорусский вокзал», не только получила Главный приз фестиваля в Карловых Варах, но и навсегда стала одним из самых важных в нашей стране фильмов о войне (недавно Тигран Кеосаян задумал снять ремейк, но, получив отказ Смирнова и отлуп в соцсетях, отказался от идеи). А тут вдруг эти разговоры на простынях, которые ничего не решают. Чиновники от кино тоже не поняли фильм и быстро убрали его с экранов. Секс, уныние, Пастернак… Какое-то всё «не наше». Мужчины едут в сельпо «за догоном». Женщины обсуждают измены, аборты, и как заедает быт.
«Мужик — что снег: пал да растаял, а дитё — твоё будет».
Между тем, «Осень» — один из редких в советском кинематографе гимнов природе средней полосы, такой же негромкий, как сама природа. Не гимн даже, скорее, элегия. С первых панорамных кадров из окна вагона поезда, в котором едут герои, пейзажи проступают из туманной дымки. Всегда размытые, нечёткие, тающие, заштрихованные дождём, редко — поглаженные слабым осенним солнцем. Выглянет короткое тепло, а потом опять пойдёт дым-туман от костров, от реки, от сырого рассвета.
И безо всякого тяжеловесного государственного патриотизма, поднятия флагов и распевания гимнов, впервые на отечественном экране, в словах Пастернака, услышится сама земля.
«Сквозь прошлого перипетии
И годы войн и нищеты,
Я молча узнавал России
Неповторимые черты.Превозмогая обожанье,
Я наблюдал, боготворя.
Здесь были бабы, слобожане,
Учащиеся, слесаря.В них не было следов холопства,
Которые кладёт нужда.
И новости, и неудобства
Они несли, как господа…»
Служебный роман (1977)
Рязанов никогда не был визионером, но природа, у которой, как известно, нет плохой погоды, в его городских фильмах «говорящая». События романа между суровой главой госучреждения (Алиса Фрейндлих) и её недотёпистым подчинённым (Андрей Мягков) разворачиваются осенью, в пору зрелости.
Люди уже не очень юные, по советским меркам их называли «немолодыми». Жену Бузыкина из «Осеннего марафона» до сих пор так называют в описаниях фильма, хотя сыгравшей её Наталье Гундаревой на момент съёмок был 31 год. Вот уж поистине, как пел «Наутилус»: «Здесь женщины ищут, но находят лишь старость».
По счастью, Людмила Прокофьевна Калугина нашла вместо старости семейное счастье. Меньше повезло другой героине фильма, которую сыграла Светлана Немоляева. Встретив любовь своей юности (Олег Басилашвили), она пытается оживить старые чувства, но её ждут только слёзы под дождём.
Картину снимали в сентябре, и Рязанов использовал осень в городе на полную катушку. Вот мокрый асфальт, по которому стучат женские каблучки в самом начале фильма, где среди табличек с названием организаций мелькает «НИИ ЧЕГО», отсылающая к запретным братьям Стругацким и одновременно высказывающая точку зрения режиссёра на то, чем занимаются все эти конторы. Вот печальный дождик и редкая в мегаполисе золотая листва. А вот секретарша Верочка примеряет шикарные осенние сапоги, которые «надо брать», раз уж Мымра не одобрила.
Погода в период съёмок принесла режиссёру сюрприз, а нам подарила возможность благодаря фильму наблюдать уникальное метеорологическое явление. 23 сентября 1976 года случился самый ранний в Советском Союзе снегопад. Рязанов специально удлинил фильм на 3,5 минуты, чтобы снять сентябрьскую Москву, где люди прячутся под зонтом не от дождя, а от белых хлопьев, и мальчишки играют в снежки. Эти кадры режиссёр и озвучил песней «У природы нет плохой погоды» на собственные стихи.
Память осени (2015)
После смерти чиновника, под предлогом окончания аренды, с дачи выселяют членов его семьи. Матриарх семейства (Инна Чурикова) потерянно бродит по дому, поддерживаемая под локоток лучшей подругой (Евгения Симонова). Старший сын, которому не терпится выехать (Александр Лазарев мл.), собирает вещи. Младшего, отрезанный ломоть, даже не ждут. Внучка (Ирина Медведева) кокетничает с приехавшим из Германии старым другом семьи (Леонид Бичевин), у которого очень кстати умерла жена. Заглядывают с неприятными комментариями и смутными намёками соседка (Наталья Щукина) и коротко стриженная риэлторша в мужском костюме (Анастасия Марчук) — ходячий XXI век во всей деловитости, без сантиментов, но с большими претензиями к семейству. Все ждут грузоперевозку.
Несмотря на фабулу — хозяев выгоняют из дома под реалии нового времени — ничего чеховского в фильме Андрея Соколова нет. Это российская семейная драма — значит, персонажи будут кричать друг на друга, источать яд взаимных обид и ворошить скелеты в шкафу, связанные с сексом. Голос разума из Германии никто не услышит. Соседка, по прозвищу «глас народа» (за то, что режет в глаза правду-матку), с ходу заявляет девушке, которая вроде ничего плохого никому не сделала: «Отродясь в тебе добра не было!»
О, как ты изменился, Платон Каратаев, глас народа в XIX веке!
Да и хозяева, покидающие дворянское гнездо, уже не те. Раневская в «Вишнёвом саде» до финального срыва сохраняла достоинство, что твой итальянский князь в «Леопарде» Висконти, когда на смену леопардам пришли шакалы. Но советская номенклатура произошла от тех, кто сам разорял чужие гнёзда.
Пожалуй, лучшее в фильме: контраст между окружённой кострами осени дачей, красивой и спокойной, как дородная купчиха, и её истеричными обитателями. Ну и, видимо, невольно получившееся у Соколова отражение цикличности российской жизни. Сначала выгоняли купцы, потом — пролетариат, сейчас вот риэлторы. Так и выглядит гибель империи, как бы медленно она ни происходила: варвары обязательно придут. За новыми хозяевами — тоже.
С осенью в сердце (2015)
Клоун Леонид (Нодари Джанелидзе) пишет рассказы, спасает зацветшую деревянную футбольную штангу, отвозит в одно очень печальное место — на своей с трудом заводящейся маленькой машине, — пожилую цирковую знакомую (великая Лали Бадурашвили), и встречается со своим прошлым.
Марсель Марсо называл Леонида Енгибарова «поэтом движения». Чешские газеты, после конкурса в Праге, где Леониду присудили звание «Лучший белый клоун ХХ века», дали ему прозвище «клоун с осенью в сердце». Он дружил с Роланом Быковым и Шукшиным, появляясь в их фильмах в небольших ролях. При жизни он успел опубликовать крошечный сборник новелл. Умер он в 37 лет, какая-то действительно роковая цифра для гениев, как пел Высоцкий, посвятивший Енгибарову одну из своих баллад.
«Мы опять в сомненье — век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой.
Клоун, правда, слишком мрачноватый —
Невесёлый клоун, не живой.Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки».
Невесёлость, детская и стариковская трогательность, глаза печального философа на лице паяца и не очень мейнстримное искусство избавили Енгибарова от статуса отечественного мифа, которого не мог избегнуть, например, сам Высоцкий. Поэтому пока единственный фильм о Енгибарове снят не в виде клубничного байопика — рвущего рубаху на груди: «Парус, порвали парус!», — или в формате мрачной бытовой драмы с обшарпанными стенами, а как тишайший, почти безмолвный восточноевропейский магический реализм.
В каком времени это всё происходит? В каком месте? Да ни в каком. Во «Времени цыган» Кустурицы. В «Саду» Мартина Шулика, где тоже царила вечная осень, горьковатая и сладкая на вкус, хрустящая листьями под ногами и золотыми сочными яблоками, одинокая в толпе.
Независимый режиссёр Георгий Параджанов, как ни удивительно, даже не пытается снять кальку с творчества своего великого дяди, Сергея Параджанова. Хотя при просмотре вы, конечно же, вспомните «Цвет граната», но из общего тут — только танец над реальностью. Редкое для российского экрана биографическое кино, сделанное не как набор движущихся картинок для «Каравана истории», и не как просвет на тот свет со спиритического сеанса. Это что-то для наших душ, одетых в пиджаки.
Елена Кушнир
https://vatnikstan.ru/culture/8-filmov-osen/
Свежие комментарии