Государственная дума в Российской империи появилась благодаря Первой русской революции. Летом 1905 года император Николай II выпустил манифест о создании Думы, которая в народе получила название Булыгинской — по фамилии министра внутренних дел, предложившего проект. Несовершенство выборного законодательства привело к тому, что первая попытка созыва парламента не состоялась. Но в октябре 1905 года Николай II подписал «Манифест 17 октября», и Государственная дума Российской империи заработала.
Первый созыв парламента совпал с относительным замирением революции. Выборы в Государственную думу не были демократическими, всеобщими, равными и прямыми. Социалистические партии, существовавшие до 1905 года на нелегальных началах, к открытию Думы отнеслись скептически.
Наиболее интересно отношение к Думе самой радикальной части русской социал-демократии — большевиков. Выборы в парламент раскололи ряды РСДРП. В партии выделились группы «отзовистов» и «ультимастистов», которые всеми силами пытались препятствовать легальной политической борьбе. В первую Думу вошло 16 социал-демократов, все они были меньшевиками. Большевики выборы бойкотировали.
В ноябре 1912 года начала работу Государственная дума IV созыва, который стал последним в истории империи. В парламент вошли несколько представителей и большевистского крыла РСДРП.
После изменения закона о выборах в ходе так называемого «третьеиюньского переворота» 1907 года в III и IV думе преобладали депутаты от правых партий. В такой ситуации работа большевистской фракции не могла принести никаких позитивных законотворческих результатов. Большевики прекрасно это понимали, но ставили перед собой совершенно иные задачи. Сама избирательная кампания в этих условиях становилась частью агитации. Трибуна парламента воспринималась как место для пропаганды левых идей. Выступления большевистских депутатов должны были стать «разоблачением» для менее радикальных социалистов — трудовиков, эсеров и прочих.
VATNIKSTAN рассказывает, почему раскололась фракция социал-демократов в Государственной думе, кто предал РСДРФ и как большевики вновь оказались вне закона.
Фракция РСДРП в Думе
Объединённая фракция
Социал-демократическая фракция IV думы насчитывала всего 14 человек: восемь меньшевиков и шесть большевиков. Председателем фракции стал меньшевик Николай Чхеидзе, но его заместителем был большевик Роман Малиновский. В президиум социал-демократов вошли два человека: меньшевик и большевик. При небольшом численном перевесе меньшевиков силы разделились практически поровну. Членами «большевистской шестёрки» в Думе были: Роман Малиновский, Алексей Бадаев, Григорий Петровский, Матвей Муранов, Николай Шагов и Фёдор Самойлов.
С самого первого дня работы Думы внутри фракции росли противоречия. К середине ноября 1912 года в Санкт-Петербурге началась новая волна стачек. Забастовки были ответом на репрессии матросов-черноморцев, обвинённых в заговоре с целью свержения власти. Меньшевики решительно осудили стачки, а большевики поддержали протесты, хотя и раскритиковали несвоевременность и неорганизованность движения. Первый день работы Думы ознаменовался не только забастовками, но и отказом фракции РСДРП голосовать за председателя Думы — в этом решении оба крыла были едины. Вопреки сопротивлению РСДРП и фракции трудовиков, председателем выбрали лидера октябристов Михаила Родзянко.
Уже в декабре 1912 года большевикам удалось использовать трибуну Думы для агитации. В начале работы каждого созыва фракции выступали с декларациями — программными документами, которые раскрывают планы фракции на законотворческую деятельность. Социал-демократов представлял Малиновский. Под крики «Довольно!» справа и «Просим!» слева Малиновский подверг резкой критике милитаризм, империализм, капитализм и полицейский террор.
В первый год работы IV Думы большевики использовали практику депутатских запросов. Чтобы потребовать разъяснений от царских чиновников, было необходимо собрать 33 подписи. Социалисты обратились за помощью к кадетам, которые не всегда соглашались. Тем не менее за первые месяцы работы Думы социал-демократы сделали 13 запросов, требуя разъяснений о репрессиях, преследовании профсоюзов, страховых выплатах рабочим и других волновавших рабочих тем. Инициатором большинства запросов было именно большевистское крыло фракции. Каждый запрос сопровождался критикой отвечающего министра или чиновника. Часто председатель Родзянко прерывал выступления большевиков под одобрительные возгласы представителей правых партий.
Осознав, что большевики пытаются призвать к ответу царскую власть, рабочие Санкт-Петербурга начали просить депутатов расследовать тот или иной инцидент. Так произошло с взрывом на Охтинском заводе в 1913 году. Большевики освещали проблемы забастовочного движения и нередко помогали бастующим на местах.
Слева направо: Эммануил Квиринг, Матвей Муранов, Эмиль Вандервельде, Григорий Петровский, Николай Шагов, Алексей Бадаев
Раскол
По мере роста активности большевиков усиливался и раздор внутри партии. Довольно скоро меньшевики поняли: несмотря на то, что председателем фракции был их представитель, выступления и предложения меньшевистского крыла меркли по сравнению с активной работой большевиков. Так начался раскол внутри фракции.
Меньшевики выдвигали на посты в думских комиссиях только своих представителей. Всего в Думе таких комиссий было 26, к 1913 году меньшевики работали в 19 комиссиях, большевики — только в семи. Депутатов-большевиков постепенно выдавили со сколько-нибудь значимых позиций внутри фракции и Думы. Председатель Чхеидзе выдвигал ораторами на обсуждении важных вопросов только меньшевиков.
Большевики прекрасно понимали, что их работа в комиссиях не является хоть сколько-нибудь значимой для реальных политических изменений. Но некоторые комиссии представляли собой отличную трибуну для агитации. Так, бюджетная комиссия Думы превращалась в поле политических сражений, где депутаты от каждой партии горячо спорили, и не всегда эти дискуссии касались только бюджета. Естественно, «товарищи» по фракции отодвинули большевиков от этой работы.
Положение внутри фракции фактически ставило под вопрос смысл нахождения большевиков в Думе. Они практически лишились трибуны и не могли агитировать сторонников. В конце лета 1913 года «большевистская шестёрка» предоставила отчёт перед ЦК РСДРП(б) о своей деятельности. Лидеры большевиков предложили поставить меньшевистскую фракцию Думы перед ультиматумом, который содержал лишь одно требование — равноправие во фракции. Если меньшевики отказываются, то «шестёрка» покидает фракцию. До принятия решения большевики участвовать в работе отказались.
Борьба шла не только в кабинетах и залах Думы, но и на страницах газет. «Шестёрка» выпустила заявление об ультиматуме в «Правде», столичные рабочие поддерживали депутатов-большевиков, в газету поступило огромное число резолюций от рабочих коллективов и профессиональных союзов. Меньшевики такой массовой поддержки не получили.
Почти два месяца меньшевики не давали прямого ответа на ультиматум «шестёрки». В октябре 1913 года Чхеидзе всё-таки отверг требования большевиков — единая фракция социал-демократов в IV думе перестала существовать. С начала осенней сессии Думы «большевистская шестёрка» работала как самостоятельное объединение.
«Большевистская шестёрка»
Штаб фракции большевиков находился в обычной квартире, расписание приёма посетителей публиковалось в «Правде». Все расходы фракции депутаты взяли на себя, в месяц каждый вносил в кассу по 30–35 рублей (примерно 35 тысяч современных рублей). Большевики официально заявили о создании Российской социал-демократической рабочей фракции — РСДРФ. Меньшевики всячески пытались саботировать работу «шестёрки». Они выступили с официальным заявлением, что любой запрос без подписи Чхеидзе не может рассматриваться в Думе, при этом они уклонялись от любого сотрудничества.
Депутаты-большевики. Слева направо: Григорий Петровский, Фёдор Самойлов, Матвей Муранов, Николай Шагов, Алексей Бадаев
Депутаты РСДРФ использовали все возможности для выступлений. Из 24 заседаний осенней сессии 1913 года большевики брали слово на 17, каждый раз критикуя царское правительство и противников в парламенте. В конце сессии «шестёрка» даже внесла в Думу первый законопроект «Об обязательном максимальном восьмичасовом рабочем дне». Проект состоял из 20 положений, которые касались продолжительности рабочего дня, условий труда, запрета на дополнительную работу «на дому» и смягчения условий труда для несовершеннолетних.
Конечно, Дума не приняла законопроект, но его внесение помогло большевикам окончательно завоевать поддержку рабочих. Фракция меньшевиков постепенно начала распадаться.
Весной 1914 года во вторую годовщину Ленского расстрела РСДРФ внесла в Думу запрос о расследовании трагедии. Разбирательство специально затягивали, что вызвало новую волну забастовочного движения. В это же время депутаты РСДРФ начали получать многочисленные сообщения об ужасных условиях труда на резиновой фабрике «Проводник» в Риге: работницы страдали от отравлений, падали в обморок, зарабатывали заболевания дыхательных путей, а администрация никак не отвечала на жалобы.
Депутаты РСДРФ отправили в Ригу представителя, а когда он вернулся, обратились к правительству с новым запросом. Такое внимание «шестёрки» воодушевило работниц резиновой фабрики «Треугольник», которые пожаловались депутатам на такие же проблемы. Забастовки и митинги вскоре охватили почти все предприятия резиновой отрасли в Санкт-Петербурге. Ежедневно приходили новости о сотнях отравившихся работниц, начались жестокие столкновения с полицией. Администрации предприятий заявили о «заговоре отравителей» и о том, что работницы сами подмешивают яд в сырьё. Депутаты РСДРФ каждый день посещали фабрики и описывали увиденное в «Правде».
«Шестёрка» добилась того, что в Думу для объяснений приехал представитель министерства торговли. Он объяснил отравления массовой истерией, поднятой в прессе, и плохим питанием работниц из-за поста. Когда депутат-большевик Алексей Бадаев с трибуны начал доказывать несостоятельность таких оправданий, председатель Думы лишил его слова. Бадаев, описывая жестокие действия полиции при разгоне работниц «Треугольника», едко отметил: «На Дальнем Востоке у вас таких героев не было», отсылая к Русско-японской войне. Под крики «Пошёл вон!» Бадаев покинул трибуну.
В апреле 1914 года в Думе обсуждали бюджет. Депутаты ожидали выступления министра финансов. Представители левых фракций в знак протеста планировали не дать выступить министру и специально шумели. Неожиданно за трибуной появился Иван Горемыкин, новый председатель Совета Министров — фактически второе лицо государства. Левые депутаты начали мешать его выступлению, председатель Родзянко удалил их из зала заседаний. Вооружённые солдаты уводили депутатов по указке Родзянко. Несмотря на такие меры, Горемыкину не дали сказать ничего, кроме приветствия. Родзянко извинился перед главой правительства, а всех участников этой обструкции отстранили от следующих 15 заседаний.
«Пятёрка» и предатель
В мае 1914 года фракцию большевиков поджидало новое испытание. В один из дней в кабинет председателя Родзянко вошёл большевик Роман Малиновский и заявил, что складывает полномочия. Малиновский не предупредил однопартийцев и даже не сообщил о решении соратникам по фракции. Коллеги не ожидали такого поспешного ухода. Депутаты РСДРФ требовали от Малиновского объяснений, он сослался на «огромную нервную усталость». Бывший депутат в этот же вечер покинул Россию.
Причины отставки были весьма весомыми. Впоследствии оказалось, что Малиновский с 1910 года был агентом царской охранки. Он вступил в РСДРП в 1906 году, но после очередного ареста добровольно предложил стать осведомителем. Государство платило Малиновскому огромную по тем временам сумму — около восьми тысяч рублей. Агент по прозвищу Портной передавал полиции огромное количество информации: клички, адреса конспиративных квартир, местоположение типографий и планы готовящихся акций. По наводкам Малиновского власти развалили многие большевистские и меньшевистские организации, десятки социал-демократов оказались в тюрьмах и ссылках. Он содействовал арестам не только рядовых членов партии, но и её руководителей: в разное время по его наводкам задерживали Свердлова, Бухарина, Сталина, Орджоникидзе.
Роман Малиновский рассказывал полиции о всех планах думской фракции большевиков, финансовом состоянии РСДРФ и «Правды». В 1914 году однопартийцы Малиновского ещё не знали о предательстве — всё это стало известно только после Февральской революции, когда архивы охранки предали огласке.
В январе 1914 года сменилось начальство Департамента полиции. Новое руководство решило, что услуги Портного более не представляют интереса, а сам он слишком дорого обходится бюджету. Информация о сотрудничестве Малиновского и полиции попала в Думу. Председателю Родзянко позвонил новый директор департамента и уведомил его о том, что глава РСДРФ — агент. На одном из заседаний, когда Малиновский стоял за трибуной, его речь прервал монархист Владимир Пуришкевич. Он подошёл и положил на трибуну серебряный рубль, а его соратник по партии, Николай Марков, выкрикнул из зала: «Сребреник Иуды!» Роман Малиновский прервал речь и на следующий день сложил полномочия.
Война войне!
Лето 1914 года прошло в незатухающих забастовках. Всё чаще стачки приводили к силовому противостоянию с полицией и казаками. Рабочие устраивали многочисленные демонстрации, перекрывали дороги. Теперь уже «пятёрка» РСДРФ неизменно поддерживала представителей рабочего движения.
В условиях разгорающегося военного кризиса в Европе Дума собралась на чрезвычайную сессия 26 июля 1914 года, за два дня до начала Мировой войны. РСДРФ выступила с декларацией, которую изначально поддержала и меньшевистская фракция. Социал-демократы резко осудили милитаризм и империализм и решительно заявили о том, что ни на какой «гражданский мир» с правительством не пойдут ни они, ни те, люди которых они представляют, рабочее движение будет противостоять царизму даже в условиях войны.
Арест «пятёрки»
После начала войны сессию Думы перенесли. Новые заседания начались в январе 1915 года, но большевики в них уже не участвовали. 2 ноября 1914 года РСДРП организовала конференцию в Озерках, думская «пятёрка» присутствовала на этом собрании. После заседания многих делегатов арестовали. Полицейские остановили «пятёрку» на улице, депутаты взывали к неприкосновенности и спорили с полицией, суматоха позволила им уничтожить наиболее компрометирующие документы. Думская неприкосновенность не помогла большевикам: депутатов обыскали и арестовали. Через несколько часов их отпустили, но теперь агенты полиции следовали за ними по пятам.
Большевики уничтожили все материалы, которые могли бы подставить товарищей. Таких документов было много: депутатская неприкосновенность, гарантирующая защиту от обысков, сделала квартиры «пятёрки» настоящими складами партийных бумаг. РСДРФ подала в Думу жалобу о нарушении неприкосновенности в связи с арестом и обысками, но заявление ни к чему не привело.
Утром 5 ноября Бадаева, Петровского, Муранова, Шагова и Самойлова арестовали у себя дома. Министр внутренних дел Николай Маклаков отрапортовал Николаю II, что среди задержанных участников конференции в Озерках находилось пять депутатов Государственной думы. При них были обнаружены номера иностранных социал-демократических газет, тексты революционных воззваний, а также революционные листовки.
На период следствия «пятёрку» отправили в тюрьму. Депутатов содержали в одиночных камерах и ежедневно допрашивали. Заранее подготовленное следствие продлилось всего полтора месяца. В феврале суд приговорил депутатов РСДРФ к ссылке, им вменялось сотрудничество с тайными организациями и распространение революционных материалов. Суд сопровождался оголтелой критикой РСДРФ со стороны охранительных газет. В печати возникли обвинения в «тайном заговоре на немецкие деньги», «предательстве интересов России», все те обвинения, которые будут преследовать большевиков ещё долгое время. Члены большевистской «пятёрки» отправились в ссылку в разные уголки России, после февраля 1917 года бывшие депутаты РСДРФ вышли на свободу.
Дальнейшие судьбы депутатов РСДРФ
Алексей Бадаев отбывал наказание в Сибири, где продолжил агитационную деятельность, а после Февральской революции вернулся в Петроград.
Алексей Бадаев
В Советской России работал на партийных и государственных должностях, одно время даже был наркомом пищевой промышленности СССР. Впоследствии Бадаев стал Председателем президиума Верховного Совета. В 1943 году из-за тяжёлой алкогольной зависимости его сняли со всех важных государственных постов, он руководил трестом Главпиво. Умер в 1951 году.
Григорий Петровский был отправлен в ссылку в Сибирь, а потом переведён в Якутию. После революции стал вторым наркомом внутренних дел, участвовал в создании ВЧК и СССР. Долгое время работал в Украине, активно участвовал в коллективизации на Донбассе.
Григорий Петровский
В 1939 году Петровского подвергли критике за «мягкость» и «попустительство», а затем сняли со всех постов. Однако репрессий он избежал. До смерти в 1958 году трудился заместителем директора Музея революции. Был почётным гостем XX съезда КПСС.
Фёдор Самойлов отбывал срок в Сибири, после революции работал в Украине и Башкирии. В 1920‑х годах стал сотрудником Комиссии по истории партии и революции (Истпарт).
Фёдор Самойлов
В последующие десятилетия работал директором Музея революции, куда устроил товарища по IV думе Петровского. Умер в 1952 году.
Матвей Муранов после сибирской ссылки вернулся к революционной работе. Участвовал в издании «Правды», был членом Петроградского ВРК, а после революции — ВЦИКа.
Матвей Муранов
С начала 1920‑х и до середины следующего десятилетия состоял членом Верховного Суда СССР. В 1939 году ушёл на пенсию, через 20 лет умер.
Николая Шагова постигла самая трагическая участь из всей «пятёрки». Бывший депутат вернулся из ссылки с признаками «душевной болезни». После освобождения его отправили лечиться в родную Кострому, где он умер через год.
Романа Малиновского после бегства исключили из партии. В начале Первой мировой войны он вернулся в Россию и ушёл на фронт добровольцем. Уже осенью 1914 года попал в плен в Галиции. В тот момент товарищам по партии ещё не было известно о его работе на власть, поэтому они писали ему письма поддержки в лагерь для военнопленных.
Роман Малиновский
Меньшевистская газета «Единство» обвиняла его в том, что в плену он сотрудничает с немцами и ведёт в лагере прогерманскую пропаганду. В 1918 году Малиновский вернулся в Россию, желая оправдать себя. Временное правительство раскрыло его многолетнее сотрудничество с режимом. Когда бывший лидер думской фракции большевиков вернулся в Россию, ВЧК арестовали его и 5 ноября 1918 года расстреляли во дворе Московского Кремля. Его бывшего начальника, директора полицейского департамента Белецкого, расстреляли ровно двумя месяцами ранее.
29 января 2021 года Верховный Суд Российской Федерации посмертно реабилитировал Романа Малиновского.
Клим Шавриков
https://vatnikstan.ru/history/bolsheviki-v-dume/
Свежие комментарии