К сожалению, у автора этой автобиографической повести какие-то проблемы с заходом на сайт, поэтому публикую здесь я сама по присланному им лично материалу. Все пожелания и комментарии можно попробовать написать ему http://sovsojuz.mirtesen.ru/people/610822129, хотя у меня не получилось, мои сообщения через МирТесен он не получает. Но я постараюсь все комментарии ему передать другим способом))) Так что читаем и высказываемся.
Как было и что стало.
В настоящее время очень часто упоминается время до 91 года, вроде хуже некуда, дошло до тоталитаризма. Я не буду ничего доказывать, просто опишу, как все было в моей жизни.
Родился в семье работяг: мать ткачиха на ткацкой фабрике, отец там же работал слесарем. Фабрика большая - тыс. 10-15 рабочих, дореволюционной постройки, после революции построены новые корпуса с увеличением численности работающих на порядок.
Абортов не знали, наверное, и хорошо, нас братьев пятеро, я - старший. Детсадов не было, как себя помню, был и нянькой и воспитателем. Были дедушка с бабушкой в глухой заволжской деревне, я - первый внук, естественно, мне все приоритеты. Бабушка не работала, дед работал на химзаводе, потом умер от рака – профессиональное заболевание.
Помню один раз бабушку взволнованной, было мне шесть лет, с утра из тарелки динамика вместо бодрой музыки что то тягучее. Я к бабушке – что это. Она палец подняла и шепотом: «тихо, изверг умер». Так я запомнил день смерти Сталина.
Бабушка из старинных костромских дворян. Их как классовых врагов, если они ими были, кто-то разбежались, попрятались. Не припоминаю больше каких-либо отзывов о Сталине.
Отец, тоже из рода каких-то купцов, но мы жили далеко от его родины. Участник ВОВ, в первые дни они попали под бомбежку, контузило, щека потом постоянно дергалась, без сознания взяли в плен. Рассказывал, как в концлагере немец-охранник заставлял могилу копать, отец кость у собаки отнял, но другой немец за него заступился.
Семья наша жила не очень хорошо, мягко сказано. Нас старших троих родители отдали в интернат, только-только организовался. Три с полтиной за всех – ну плата конечно чисто символическая. Одевали с ног до головы, ничего домашнего. Кормили, конечно, такого дома мы не видели, четыре раза в день, и утром кофе с бутербродом, и рыба или колбаса или котлеты, в обед первое, второе и третье – забыли что значит быть голодным, дома это частенько бывало. Жили в общежитии, на выходной или в каникулы - дома.
Какие там выходные, в школе станков металлообработки наставили разных калибров. Два спортзала с плавательным бассейном, стадион с футбольным полем, огромный сад – все плодовые деревья, мы сами насадили по всей территории тысячу кустов смородины и крыжовника. Зимой каток, лыжная и хоккейная секции. Много ли успеешь в школьный день, пока уроки, потом два часа самоподготовка, а секций и кружков столько, что вовсе не успеть. На токарном станке поработать, в электрокружке трансформатор допаять, на лыжах и в хоккейную секцию, в духовой оркестр записался и на баяне хочется. Вот уж в выходной день отрывались по полной: и в спортзале все снаряды перепробовать, и в мастерской на все станки успеть, и лыжи, и коньки. Какой дом - родителям ласки хочется, придут два раза в месяц – скучают, оказывается, а нам что дома делать – в школе больше, чем все есть.
Летом - месяц - ремонт школы, из массы желающих отбирали самых старательных. Покраска полностью наша – все полы, панели стен, парты. Всё делали с желанием и можно сказать на одном энтузиазме.
В начале учебного года при всей школе дадут подарки: кому фотоаппарат, кому костюм сошьют в ателье, с каким важным видом ходили на примерку. Пять лет пробыл в интернате – очень светлая страничка.
Потом родители совсем заскучали, забрали из интерната и нас двоих, старших отец отвел на фабрику.
Ну, фабрика - это вообще мечта жизни каждого мальчишки. Ты уже взрослый, вместе с ними идешь на работу через большие ворота в громадном людском потоке.
Мне было уже семнадцать лет, взяли учеником слесаря, брату пятнадцать – по техника безопасности в слесари нельзя, взяли в бригаду, чистить цилиндры прядильных машин. Фабрика - это конечно всё, и зарплата - не самое главное, это и друзья, и подруги, общение, и как с работы идешь - у проходной всегда кто-то встречает, самое главное для человека это чувство – ты среди своих.
Брату дали зарплату 70 рублей, а мне 35, отец получал 90. Я, конечно, очень жестоко обижался на такую несправедливость, хотя мы денег все равно не видели – семья.
У меня привычка отдавать деньги матери надолго сохранилась – пока сам не обзавелся семьей. Даже стройотрядовские деньги полностью отдавал матери и во время учебы в институте жил на стипендию, маленько подрабатывал на кафедре по хозспособу.
Во время учебы в институте жили в студенческом общежитии, нас трое было иногородних. Один после школы и мы, двое, после армии. Естественно стремление подзаработать, все места, пригодные для этого, мы использовали.
Вблизи общежития мебельная фабрика и хлебозавод. На мебельной фабрике земляные работы или какой-либо демонтаж, на хлебозаводе вагоны, в основном мешки, мы это дело быстро освоили, профессиональная бригада грузчиков не могла с нами конкурировать, мешки 50 или 70 кг, первых около 1000 штук, вторых поменьше, штук 600. Все прекрасно, за вечер рублей 10 – 15.
Раз в неделю – в ресторан, пять рублей на целый вечер. Вот наш стандартный заказ: мясной салат – 40 коп., фирменное блюдо – лангет или бифштекс – 1руб. 5 копеек и неизменные 15 бутылок пива на каждого по 22 копейки. Вино и водку не пили и курить - ни в коем случае.
Летом стройотряд – зарабатывали очень хорошо. Осенью – на картошку, тоже очень полезная пора, можно неплохо подзаработать и мы зарабатывали. Даже на практике иногда платили, но мы сразу по привычке искали или вагоны и все что пригодно.
Анекдот – нас двое и с нами парень из группы: зарабатываем на вагонах как всегда и шесть человек, другие из группы, те работать не ходили, но каждый вечер ждут нашего прихода, чтобы выиграть деньги у нашего третьего, и так каждый день – им тоже деньги нужны. Мы мешки таскаем и спрашиваем у него: тебе, вроде, не надоело их деньгами снабжать – он: я играть хочу. Так то вот, мы довольны, что денег заработали, а у него вдвое: он еще и наигрался.
Немного опередил события. На фабрике отработал год, все хорошо, весь свой инструмент изготовил собственными руками, присвоили разряд, повысили зарплату. Одиннадцатый класс закончил в вечерней школе. Встретился доинтернатовский одноклассник – едет поступать в МАИ, готовился три года. Ну, а мне что, я настрополился во всесоюзный заочный, а где не пропадала – я тоже в МАИ. Он глаза раскрыл, я ему - вместе веселее, и до экзаменов еще целых три месяца.
Начал готовиться, за месяц до экзаменов курсы подготовки при институте. Приехали, написали заявления, дали нам листочки абитуриентов, места в общежитии студентов, посмотрели расписания занятий. Начали учиться на курсах. Лекции и семинары как у студентов. Все совершенно бесплатно, только питались в студенческой столовой за свои деньги – как настоящие студенты, потом экзамены, но в списке принятых меня не оказалось, моего напарника тоже – поехали домой. Решили на следующий год повторить, опыт есть.
Опыт появился, общение с абитуриентами, студенческое общежитие, почти такое же как в интернате, лекции, семинары, задачи какие решали – это все очень многое значит. А пока приехали домой: в газетах, по радио, в песнях – стройки, целина, вперед молодежь, а мне исполнилось 18, и я тоже хочу. Родители не отпускали, на работе не увольняли, но не удержишь.
Оказался я в Казахстане на бокситовом руднике. Вот это техника, поначалу даже дух захватило – шагающий экскаватор с пятиэтажку, стрела почти сто метров, ковш – грузовик помещается – 15 кубометров. Другой роторный – до верха гусеницы рукой не дотянуться. И как хорошо, после работы можно выучиться работать и на экскаватор и на электросварщика.
Естественно, я сразу поназаписывался на вечерние курсы, мужики советуют записаться еще на курсы комбайнеров – пошлют на уборку урожая на комбайне – можно хорошо заработать, денег вроде хватает, но поработать на комбайне, такое упустить нельзя ни в коем случае. Записался и на комбайнера. Времени не хватает, приходится ходить через раз.
С десятью классами народу было не очень много, так что учиться было легко. Курсы экскаваторщиков вел главный механик рудника, электрика до меня быстро доходила, машинные усилители и прочее, так что он уже пообещал взять на шагающий. Что нужно человеку для полного счастья.
Было начало весны, и мне повестка – явиться в военкомат. В армию – чуть сердце не остановилось, вот подвалило, а вдруг нет. Напрасно боялся – пришел, там уж врачи по кабинетам, сразу обрили, жди через неделю в поход. Все забылось сразу: и экскаватор, и комбайн никуда не денутся, сейчас самое главное – танки, пушки, автомат выдадут. Очередной период жизни.
Очень многое зависит от собственного настроя, немаловажное значение имеет и оптимизм молодости. Неделю шли сборы по областным военкоматам, ночевали в основном в школах, потом эшелон и пять суток на юг, вначале степь, потом пески. Прибыли в туркменский город, до самой южной точки сто километров, помылись в бане, переоделись в новую военную форму – служба началась.
Не знаю, может быть, мне просто везло, служить начал по специальности, которую выбрал. Радиолюбительство было в моде, что-то построить – все комплектующие в дефиците. И сразу ничего не надо строить, все есть. Мощная радиостанция, научиться приему передаче телеграфной азбуки, такое даже не мечталось. Один из старослужащих утверждал, что ловит собственный сигнал, обошедший вокруг земного шара. Впоследствии, как я не пытался, ничего с этим у меня не получилось.
Армия как армия – учеба, учения, караулы, стариков у нас практически не было, все были одного призыва. Когда есть желание чему-то научиться, успех приходит быстро. Армейскую науку связи я освоил и через год стал первоклассным специалистом, в стрельбе – то же, мишени падали безотказно.
Учения без связи не обходились и начинались с началом весны и продолжались до поздней осени. Объехали всю Среднюю Азию, в пределах страны, конечно.
Вступил в партию. Получилось тоже как в анекдоте. Вася – напарник по экипажу, начал издалека: в колхозе он киномеханик и мечта у него стать завклубом, могут поставить, но для гарантии вступить бы в партию. Я мол, что, вступай. Он так долго тянул, а потом мне – давай вместе вступим. Я со смеху чуть не умер, вроде того – я не мечтаю завклубом стать. Раньше в разговорах говорил ему, что хочу учиться, вот он и начал. Я, конечно, отказался категорически – в партии наш командир роты, батальона, а мы рядовые, да и вообще там люди серьезные, а мы что. У Васи аргумент, ты уж не рядовой, а ефрейтор и в учебе отличник. Все эти диалоги кончались перевесом с моей стороны, до тех пор, пока он не высказал, что я просто вроде бы боюсь.
Короче подали заявления, нам нужны рекомендации, две, одну можно от командира роты, ну а другую от любого члена партии полка. Васе я чуть в лоб не дал, но сдержался, уж очень не любил чего-то просить, а тут рекомендацию, да еще у командира роты. Назад дороги нет, заявления поданы, и делопроизводитель торопит, скоро партсобрание дивизии. Пошли к командиру роты, он Васю по-свойски обматерил и ни какой рекомендации, а мне согласился. Так и вступил я в партию, да и не пожалел в дальнейшем, больше общения, больше информации и в коммунистах до последнего времени не разочаровывался, люди все серьезные, уважаемые.
Прошло полтора года, дали мне двухнедельный отпуск, приехал домой. Мать довольна, больше некуда, считай, три года не виделись. Сынок, вроде, какой ты молодец и газету показывает, нашу дивизионную или окружную, в ней на первой странице в четверть газетного листа моя фотография в полном боевом. Вспомнил – на учениях корреспондент приезжал, кого-то надо сфотографировать, сержант показал на меня. Я что – фотографируй, в каске, с наушниками за радиостанцией, автомат возле стола под рукой. Уехал он, я и позабыл сразу. Газета вышла, я ее и не видел, по учениям ездили. Замполит вызвал сержанта, моего командира отделения, напомнил: отправить письмом газету матери, так всегда делалось в полку. Газета изрядно поистрепана, видать во многих руках побывала, сын куда-то уехал, а вот газету прислали, для матери чуть ли не герой. Я сержанта вспомнил – надо же так мать порадовал, говорит, самая большая радость для нее.
Вернулся после отпуска в часть, а тут и приказ вышел – вместо трех лет, служить два года, вместо полутора всего полгода осталось. Через полгода не отпустили, нельзя армию оголять, готовь замену. Прослужил вместо трех два с половиной года. Долго думал куда ехать – однополчане тянут в Казахстан, я – учиться, значит домой. Решил окончательно – домой.
В декабре я уже дома. Опять фабрика, все знакомое, теперь я уже в центральной механической мастерской. Среди друзей. До меня подобралась компания, и я сразу в нее влился.
В нашем районе было пять девичьих общежитий. Девчонки съезжались со всей страны, по возрасту лет с пятнадцати. При фабрике училище, давали благоустроенное общежитие с воспитателями, зарплату как ученицы получали не полную, но им вполне хватало, хватало и досуга, проводили всевозможные вечера, огоньки, встречи с артистами. А день рождения как, в комнате втроем, они жили по три человека? Тут мы как раз и пригодились.
Было нас в компании человек десять или когда как – может двенадцать. Мы никого не обижали, вели себя культурно и нас всегда приглашали в гости на дни рождения. В каждом общежитии девчонок жило человек по сто пятьдесят и получалось в неделю раза по два, а иногда и по три, нас приглашали в гости. Девчонки накрывают стол в красном уголке, это комната досуга: телевизор посмотреть, книгу почитать. Эта комната побольше, раза в два, чем жилая. Соберется с нами человек двадцать, мы вина приносили, вот и праздник: музыка, танцы.
Хулиганства никакого, в помещении не курили, все пристойно – поэтому нас и приглашали. Дружили с девчонками, естественно влюблялись и женились. В общежитиях было очень хорошо, девчонки не курили и тем более не пили вино, как исключение, в праздники с нами вместе. Были и оторвы, но мало, и делать им было нечего, с какой чего подобное случалось, то сразу уезжали домой. В конце концов, выходили замуж, другие просто деньги зарабатывали и разъезжались по домам. Вести себя непристойно смысла не было, это и конфликт с воспитателями, и с начальством по работе, и из общежития выселят, да и уволить могут. Парней хулиганистых в общежитие не приглашали, чуть-что вахтерша в милицию позвонит, дружинники приедут – с ними шутки плохи, неприятностей не оберешься, да и той, что пригласила, нарекания. Чистота везде в коридорах и в комнатах. Общежития не пустовали, на место выбывших поселялись новенькие.
Так и зима прошла и лето, я опять экзамены сдавать. Выбрал энергоинститут в областном центре, сто километров по железной дороге. Там у меня друг учился на третьем курсе, постарше меня был на четыре года. В этот раз все экзамены сдал на хорошо, даже послеармейская льгота не понадобилась, приняли меня на первый курс.
Еду с экзаменов, заходил предварительно в институтский отдел кадров, дали мне бумажку – такого то такого просим уволить в связи с поступлением на первый курс, это для фабрики. В поезде встретился самый первый интернатовский отличник, что да как, как жизнь – все хорошо, где обитаешь: показал ему бумажку на увольнение, он уже техникум заканчивал, посмотрел: «да, за такую бумажку я многое отдал бы», не всем даже сильно желающим удавалось учиться в институте, много всяких причин было и материальные в том числе.
В нашей семье я был старший, и моя зарплата много значила, а я – на дневное отделение. Пообещал матери, что все равно буду помогать. Дали мне общежитие, стипендию тридцать пять рублей. Три рубля за общежитие и по рублю на каждый день, зато мы были тонкие и звонкие.
Новый период в жизни – студенческие годы, тоже очень светлая страничка. Как на работу после института? Заботы не было, это местные заботились, как бы остаться у себя в городе, с мамой с папой, поближе к дому. Нас всех распределяли по городам на работу, очередность соответственно успеваемости. У меня решилось все раньше.
При подготовке к диплому приехал в институт, зашел на кафедру, а там собирают всех, кто оказался поблизости – покупатель приехал, нам конечно интересно - распределения еще не было. Предлагает интересную работу, зарплата сто тридцать, на десять больше, чем, как правило, давали, но, как сказал, что в Грузию, все потеряли интерес и начали расходиться. Я призадумался – работа в институте, и в Грузии я еще не жил и согласился.
Заполнил анкеты, оказалось работы секретные, про бабушку ничего не было, но про отца я написал - был в плену, что мне унижаться и врать, не возьмут, так пусть им хуже будет – распределимся. Все, перед отъездом за неделю, позвонить – дал телефон московский – так и решилось с работой.
Впереди защита диплома и месяц отпуск. Мать конечно в тоске: если не Казахстан, то Грузия, уже и младшие братья пошли работать - не пропадете, в отпуск приеду.
Прошла защита диплома, закончился отпуск, как помню, был грязный дождливый сентябрь. Позвонил в Москву, женщина назвала адрес: город, улицу, номер дома – всё – лети, представишься, там ждут.
Москва, аэропорт, Ту-154, четыре часа полета, стюардесса объявляет: самолет совершает посадку, пристегнуть ремни.
Южный приморский город. Спустился по трапу, после дождя и слякоти, солнце, пальмы, цветы.
Пригородный пазик, набитый до упора, спрашиваю улицу. Оказывается сразу при въезде в город. Вышел из автобуса, чуть после перекрестка, фонтан перед входом, двухэтажное здание, проходная и отдел кадров НИИ. Вторично началась трудовая деятельность.
Что искал? Все было отлично: место работы – море двести метров от общежития, опять очередное общежитие, работа чистая до стерильности, взаимоотношения – о таких можно только мечтать, передний край науки. Продержался два с половиной года, что человеку не дай, всегда хочется большего. Был другой институт – там год. Работал в промышленности, в сельском хозяйстве.
Очень жалел о первом институте – вернулся, в это трудно поверить, не принято принимать бегунов, по инструкции не допускается, просто повезло, обстоятельства так сложились.
Проработал еще три года, опять уволился, знал и понимал – место для работы идеальное, но что-то меня оттуда гнало.
Опять понесло: промышленность, сельское хозяйство, менял города, предприятия, дошел до кирпичного завода. А завод современный – автомат, итальянское оборудование, зарплата хорошая, благоустроенное жилье. Уволился бы опять, но грянула перестройка и кончились мои путешествия.
Где бы не был, инженеры требовались, я выбирал работу, в рабочем коллективе отношения как в кругу друзей. Делить было нечего, а помогать друг другу приходилось, и, естественно, держались друг за друга.
После перестройки работы не стало. Условия работы изменились. В последнее время на работе положение было таким, что можно назвать невыносимым. До пенсии доработал, но даже дня не дали лишку поработать, хотя я думаю, лет десять поработал бы.
Куда работать – кирпичный завод: кирпич основа всего, в последнее время стал не нужен, то зарплату не платят, то всех в отпуск. Завод не обанкротился, но работает в треть мощности. Сейчас, хотя пенсия и невелика, недостатка в чем-то нет, но после многолетней, активной деятельности, тоска от бездействия. Тяжело ждать смерти, чувствуя себя чем-то лишним.
Я доволен своей жизнью, не понаслышке, все увидел сам. Прошел от слесаря до научного сотрудника, от рабочего до директора предприятия. Считаю свою жизнь, до перестройки, очень светлой страницей.
Во всех СМИ утверждается, что граждане нашей страны наконец-то зажили свободной, обеспеченной всеми благами, жизнью. Я не могу понять, что имеется в виду под словом свобода.
С моей точки зрения, главная свобода – это свобода выбора сферы деятельности. Все люди совершенно разные, и дать каждому возможность деятельности, как говорится, по душе, задача очень трудно разрешимая. Можно, конечно, сказать: ты свободен и делай что хочешь, а что получается в реальности?
Недавно был во Вьетнаме – страна, как сказал гид, одумалась и выбрала капиталистический путь развития. Я ему естественно вопрос: кто выбрал? Сам, конечно, я постарался найти ответ на этот вопрос, знакомясь с жизнью вьетнамцев.
Промышленности заметной я не увидел. Чем занимаются люди, то есть чем живут? Народ очень трудолюбивый, каждый клочок земли распахан, даже холмы распаханы - по экспорту риса вторые в мире после Китая. Уборка урожая круглый год – одно убирается, другое сразу сеется. Строительные материалы очень дешевые, индивидуальное жилищное строительство доступно. Спросил у гида, сколько необходимо средств, чтобы обосноваться и жить в этой стране, это был южный Вьетнам – оказывается, получить участок земли и построить дом в двадцать раз дешевле, чем в нашей стране, это средняя цифра. Идеальные условия для жизни, но живут они, если сказать не очень хорошо, то это будет очень мягко сказано. Они выбрали свободу и что получили?
Живут хорошо жители центральных улиц в городе. На первом этаже магазин, выше жилье. Очень хорошо живут те, у кого на первом этаже ресторан. При наличии туристов рентабельность выше всяких мечтаний. Магазины тоже не бедствуют. На этом, можно сказать, и все. С голода конечно не умрешь. Но без денег жить при капитализме невозможно, а где их взять? Вот они и промышляют, кто, чем может. Возможности не очень большие.
Извоз, но этих извозчиков значительно больше седоков. Кто-то пытается что-то продать с рук. Вырастил урожай – вопрос, что с ним делать. Общественного транспорта практически нет, куда ты хочешь ехать, что ты хочешь везти – твое личное дело. Гужевого транспорта нет, все поголовно едут на скутерах – все дороги ими забиты, на каждого по скутеру, а их около ста миллионов, можно представить, как выглядят их дороги. Можно бы было все организовать на уровне правительства, а зачем это надо правительству – оно объявили свободу, и этого достаточно.
В Египте похожая обстановка – едем на экскурсию в автобусе, на разделительной полосе портрет три метра на пять, египетский гид предлагает обратить на него внимание: это человек, который ничего не делает, но имеет все – президент. Получается, чем выше во власти, тем меньше делаешь и больше получаешь. Понятно стремление быть во власти, любая власть дает большие преимущества – всем остальным свобода.
Обеспеченность благами. Главное благо – это жилье. Как его получить? Как так получилось, и кому это нужно – в нашей стране жилье недоступно большей массе населения. Приватизацией облагодетельствовали – счастье для гражданина нашей страны, он стал собственником своей собственной квартиры. Практически она и так была в собственности.
Ну, а заводы, рудники, нефтепромыслы, реки, леса и пароходы – это все у людей высшей расы. Вот нас и разделили по заслугам на нищих и богатых.
Я в свое время объехал всю страну, никогда не считал проблемой зарплату или жилище – этим обеспечивались в первую очередь, были трудности с детсадом, с покупкой кое-каких товаров. Детей было много, строительство детсадов не успевало за рождаемостью.
На счет снабжения, что можно сказать? В процессе моих путешествий я оказался в Марийской республике, в поселке городского типа. Там в магазинах вообще, можно сказать, ничего не было. Я очень, конечно, удивлялся и больше тому, что народ всем доволен и совсем не истощен. У всех огороды, скотину держат. Я даже картошки не мог купить, никто не продает – выгоднее скотине скормить, и иметь мясо.
Был у меня хороший знакомый, жена его работала в рабкопе, рабочей кооперации, снабжавшей продовольствием поселок. Он меня информировал: все продукты, включая черную и красную икру, в поселок привозятся. У них традиция такая – все распределяется по знакомым, зачем в магазине будет что-то лежать? Допустим икра – придется по десять грамм на жителя, это совершенно несерьезно, брать если, как минимум, пол килограмма – дело копеечное. Так и со всем другим, ковры все сразу не купят, их мало привозят, по знакомству, пожалуйста. Можно было бы распределить на всех по справедливости, икру я бы взял на семью, нас четверо было, по бутерброду раз в месяц, кстати, сейчас мы ее едим не больше.
Колбасу сейчас я не ем, начиная с перестройки, не потому что ее нет, просто боюсь отравиться. Не знаю, из чего ее делают. Точно так же все полуфабрикаты: котлеты, пельмени, консервы всех видов. Масло сливочное, не знаю, почему его так называют, украли старый бренд, раньше оно было сто процентов молочный жир, а сейчас пять – нельзя было по-другому это масло назвать?
Пиво: не добавилось ни одного пивзавода, откуда оно взялось – годами стоят бутылки с пивом во всех ларьках. Раньше оно продавалось по цене ниже себестоимости, зарплаты в пивной промышленности были самые низкие. Можно понять, почему современное пиво стало самым прибыльным товаром, если сравнить его цену и себестоимость. Если обратить внимание на технологию его изготовления, это совсем и не пиво - название продукта украденный бренд.
Чем определяется цена товара? Естественно, основой цены является трудозатраты на производство товара, при этом, деньги являются эквивалентом товара, их вообще можно убрать. Составить списки: приходи и получай все, что необходимо. Когда в основе цены потребность – очень легко создать изобилие, что сейчас и делается. Чтобы все не раскупили – повышай цену, при этом деньги – это все. Самые богатые при этом – банкиры и самые бедные – производители товаров.
С другой стороны, рынок может играть двоякую роль: может стимулировать производство, а может его просто давить. У нас явно идет по второму варианту.
Можно найти сколько угодно вариантов заиметь деньги не работая, т.е. не производя товаров, и многие сейчас этим пользуются. Переписывание счетов в так называемых офисах. Берут счет у производителя на одну сумму, потребителю поставляют по переписанному счету на другую сумму. При этом можно не иметь ни складов, ни транспорта, потребитель сам доставит товар от производителя, это так называемые посредники.
Возьмем коррупцию. Как она начиналась в нашей стране? Приведу пример: я занимался строительством, начиная с комплектации. Связываюсь с поставщиками. Начинают предлагать свои услуги. Самый деловой из них, очень сильно не смущаясь, дает деньги – приличную сумму. Все, несмотря на то, что другие могут предложить более выгодные условия, вопрос решен в пользу делового. Для меня он самый выгодный. Как это отразится на деятельности предприятия, не так важно. Это мелочи.
Начинается строительство. В стадии оформления документов необходимы технические условия привязки здания автосервиса. К начальнику технического отдела нашего предприятия приходит заказчик строительства автосервиса и предлагает свой вариант размещения здания. Точно так же, не стесняясь, дает деньги – приличную сумму. Начальник отдела подписывает документ, при этом знает, что здание разместится на трассе заводского водопровода, вблизи газопровода, он знает, что замена труб при ремонте водопровода, будет производится через восемь лет, ему осталось работать пять. Он дает добро, несмотря на то, что выноска трассы водопровода из-под здания автосервиса, потребует значительных затрат, его личный интерес ему ближе.
С бизнесом мы тоже ознакомились. Подобралась группа близких друзей, оформили предпринимательство, получили печать, открыли счет в банке. С чего начать, где взять первоначальный капитал, с приватизацией нас кинули. Поломали голову, придумали, как украсть, но по закону. Но если что-то берется ни откуда, в любом случае, это воровство, как его не называй. Начали зарабатывать деньги, ничего не вкладывая.
Прошло полгода, год – взаимоотношения наши очень изменились: дружба наша начала перерождаться во вражду. Хотя зарплату в тот период очень часто задерживали, я воспринимал нашу деятельность, как что-то несерьезное, глубоко все же засело понятие - деньги всегда за труд.
Эффект нашей деятельности вражда, как деньги ни дели, всегда кому-то дележ покажется несправедливым. Кончили мы это дело и никогда к нему не возвращались.
Деньги – это мания, такая же, все поглощающая, как и наркотики. Сколько сильных и честных людей не смогли ей противостоять и погибли. Кто нас поставил перед всепоглощающим искушением, как изменились люди нашей страны, в прошлом страны тружеников, достигших грандиозных успехов. Как не быть кризисам, если во взаимоотношениях людей начинает преобладать паразитизм.
Передача по телевизору: вопрос как увеличить заработную плату заводскому рабочему – разница в доходах превысила все мыслимые пределы. Нет возможности повысить его доход т.к. во Вьетнаме рабочий получает еще меньше, работодатель построит свой завод во Вьетнаме, а наш рабочий останется вообще без работы. Банкир в Америке получает больше нашего, так что разница в доходах может вырасти – это допустимо.
Что за система, в которой паразит, не создающий материальных ценностей, ест как сто рабочих? Это, конечно, можно объяснить эволюцией жизни. Человек в процессе развития прошел все стадии, начиная с простейших живых организмов, включая разряд хищников, вбирая в себя все, что поможет выживанию. Это инстинкт хищника. Хищник-самец не подпустит к добыче ни своих щенков, ни самок, пока не насытится. В человеке этот инстинкт трансформировался до искажения. Дай человеку возможность, он захватит все. Есть люди, не знающие насыщения в своей жадности и остановить их может только закон цивилизованного сообщества. Цивилизованность и определяется разностью доходов граждан одной страны. Наша страна, ведомая нашими демократами, находится по этому показателю в самом низу списка стран мира, но судя по политической обстановке это еще далеко не предел.
Если в стране действуют законы, культивирующие воровство, возможность воровать, растет с ростом в иерархии власти. Когда это единственный, гарантированный путь обогащения, идет активная борьба за власть.
Мы работали, т.е. главным критерием успешности считалось иметь работу по интересу, как говорится по душе, и чтобы коллектив был хороший. Сейчас все стремятся зарабатывать, не важен способ, важен результат. С маленькими детишками, все дошкольники, было их трое, у нас не возникало никаких сомнений и страхов за свое будущее, мы объехали всю страну. Жильем обеспечены, зарплату платят.
Сомневаюсь, что сейчас кто-то наверняка знает, как он будет жить в ближайшее время, возможность иметь накопления дает незначительную гарантию. Убедились и неоднократно: накопления имеют свойство улетучиваться, как дым.
Свобода вероисповедования – не нужна она нам была, вера в свое будущее и в дальнейшее благополучие – самая главная вера. Христианская вера это история нашей Родины, и мы ее не отвергали – у меня все трое детишек крещены в христианских храмах. Я считал себя свободным человеком и никого не боялся и не стеснялся – сам лично был инициатором крещения своих детей.
В период работы на режимном предприятии, где каждый шаг на виду, мы устраивали грандиозный банкет, по поводу крещения и большой компанией, все мы были выпускниками лучших ВУЗов, шли в храм. Мы все подписывались в определенных обязательствах, но среди них не было отказа от христианской веры. Никто нам не делал замечаний или предостережений, в том, что церковные мероприятия не допускаются.
В настоящее время, видать дьявол в меня вселился, появилось отвращение к церкви, такое впечатление, что церковники очень долго ждали, когда они могут достичь всего. Они, наконец, достигли тогда, когда мы все потеряли.
Хочу сказать насчет кино. Где бы я ни был, все, можно сказать поголовно, два раза в неделю, в одно и тоже время шли на один и тот же кинофильм. Такое впечатление, что люди всей страны одновременно со мной, идут в кинотеатр. Это не далеко от истины: кинофильмы были очень интересные, два раза в неделю новые. Чем ценен кинофильм: гениальный режиссер, хорошие артисты, профессиональная киносъемка, зрительная эстетичность и хорошая музыка.
Выпускались грампластинки с музыкой и песнями из кинофильмов – за ними выстраивалась очереди, несмотря на то, что они выпускались миллионными тиражами.
Что сейчас главное в кинофильмах – то, что не допускалось и безжалостно вырезалось так называемой цензурой: вся грязь натуральных съемок драк, убийств и насилия с брызгами мозгов, крови и блевотины. Вот, чем сейчас нас угощают в кинотеатрах и по телевидению. Все это разбавлено видом пригенитальных областей человеческого тела и секса. Особенно распространены и отработаны постельные сцены с прелюдиями сосания, изображающими любовную страсть. Это интересно десятой части зрителей, для остальных это блевотные капли, вернее не капли, а хлебово. Можно ли назвать это культурой, далеко не малой народности.
Художественные советы для того и были созданы, чтобы отфильтровывать эту погань и не портить настроения от просмотра подобных произведений. Сколько времени потеряно, столько хороших кинофильмов не создано, сколько настоящих песен не услышано. Упали люди и очень низко от зажигалок и подтанцовок. В фойе кинотеатров, кафе и ресторанах выступали певцы – элегантная одежда, все пристойно. Появились стринговые шестохваты – зачем, как прелюдия к сексу? После подобного стрипбара куда? Одна компания на МКАД, кто-то удовлетворяется искусственным способом. Третьи, решив, что за прелюдию заплачено, идут по тропинке возле гаражей, поймали женщину и использовали всей компанией. Женщина не имеет никакого отношения к их прелюдии, пришла она домой, оборванная с синяками, дома ей еще муж добавил. Кого судить? Компанию насильников, да конечно, но нужно судить и стрингового шестохвата женского пола, она спровоцировала их на преступление и того, кто ввел подобные мероприятия в наш обиход.
Был за границей, там для любителей все организовано – стрипбар и здесь же герлшоп. Зашел – помещение, как наше кафе: официант принес кофе, положил на стол прайс – типа нашего меню, в нем номера с ценами. Девушки крутятся на шесте и возле. Бейджик с номером у каждой. Выбирай любую, цены конечно разные. Дошел до кондиции, позвал официанта, ткнул в номер в меню, заплатил – удовлетворяйся. Все пристойно, все довольны – приходите еще. Цикл завершен, нет необходимости идти на охоту. Зачем, и это можно спросить тысячу раз, нам пихают по делу и не по делу этот, так называемый секс? В СМИ, журналах, в непристойной одежде молодежи. Не было в мою молодость этого, и никто не требовал подобного. К большому сожалению, можно сравнивать до бесконечности, но мало чего найдется в пользу современности. Может быть, есть возможность изменять жизнь путем голосования, выбирая власть, но очень слаба надежда.
Виктор Куватов
Свежие комментарии