Спаситель Кирилла Орловского

Тесно переплелись судьбы народов России и Белоруссии. В этом еще и еще раз убеждаешься, когда знакомишься с событиями Великой Отечественной войны. Родиной Героя Советского Союза Лисина Ивана Павловича является село Мало-Никольское ныне Муромцевского района Омской области.

Он погиб в бою за освобождение нашего города. В Барановичах уже продолжительное время живет ветеран Великой Отечественной войны Константинов Николай Георгиевич, который тоже родом из Омской области. Сравнительно недавно мы узнали, что в селе Муромцево жил после войны, работал и ушел из жизни партизан Белоруссии, заслуженный врач России Лекомцев Виктор Алексеевич. О нем в нашем крае мало кто знает. А ведь именно он спас жизнь Кириллу Орловскому – будущему Герою Советского Союза и Герою Социалистического Труда, также воевавшему в наших местах.Кирилл Орловский и Виктор Лекомцев

В партизанской землянке

21 февраля в Свентицу, где находился отряд Цыганова, привезли тяжелораненого командира одного из соседних партизанских отрядов Кирилла Орловского. Кирилл Прокопьевич Орловский – участник Первой мировой войны, унтер-офицер царской армии. Вернувшись в 1917 году домой с фронта, он организовал партизанский отряд, который боролся с польскими панами и немцами, оккупировавшими земли родной Белоруссии.

В 1936 году этот беспокойный человек – в рядах испанских республиканцев, сражающихся против кровавого режима Франко.

С начала Великой Отечественной войны Кирилл Прокопьевич настойчиво добивается направления в тыл гитлеровцев. И вот Орловский, спустя двадцать лет, снова в белорусских пущах. Базой своей избрал глухие, непроходимые машуковские леса под Барановичами, куда десантировался с группой боевых товарищей.

Вечером 16 февраля 1943 года к Орловскому в землянку пришел лесник. Он сообщил, что рано утром на кабанью охоту поедет немецкий генерал, гебитскомиссар Фридрих Фенс, заместитель гаулейтера Белоруссии, хорошо известный местному населению своей жестокостью. Лесник должен встретить его в своем урочище. Может быть, «встречу» приготовят и партизаны? Кирилл Прокопьевич задумался.

Людей в лагере было мало, потому что основные силы отряда выполняли боевое задание и были вдалеке, а Орловский остался потому, что заболел. Упустить же удобный случай «поохотиться» на гитлеровского высокопоставленного наместника было нельзя.

С утра пораньше, выбрав на дороге участок с крутыми откосами, Орловский расположил пятнадцать своих бойцов по обеим ее сторонам, распределил обязанности и строго приказал не стрелять без его команды. В шестом часу утра на дороге показалось одиннадцать розвальней. Сани, на которых сидели в боевой готовности автоматчики, - Орловский насчитал их более сорока, - следовали впритык друг к другу. Кирилл Прокопьевич понял, что силы неравны, что рисковать людьми в такой обстановке нет смысла.

У командира созрел новый план: напасть на немцев, когда они будут возвращаться с охоты уже подвыпившие, уставшие, и бдительность охраны наверняка будет ослаблена. Часов через двенадцать произошло все так, как предполагал Кирилл Прокопьевич.

Обнаружив Фенса, швырнул толовую шашку. Взрыв был сигналом атаки. Партизаны открыли по обозу огонь из автоматов. Орловский привстал, чтобы бросить еще одну шашку. Но только он поднял руку, как она разорвалась над головой. В детонатор попала вражеская пуля. Больше партизанский командир ничего не помнил. Уничтожив всех, кто был в обозе, партизаны скрылись в лесу.

Хусто Лопес, бережно уложив командира в сани, помчал на ближайшую партизанскую базу, к врачу. Медлить было нельзя – у Орловского повреждены обе руки и большая потеря крови. Чтобы спасти ему жизнь нужно сделать операцию. Но быстро найти врача не удалось.

Шесть или семь дней товарищи Орловского были в поиске. Врачи-то, собственно, были, но не было у них инструментов, необходимых для такой сложной операции. Оставалась одна надежда – Лекомцев. Когда Кирилла Прокопьевича привезли в Свентицу, Виктор Алексеевич был за тридцать километров от деревни, в лесу, в лагере. За ним сразу же отправили посыльного.

Лекомцев осмотрел Орловского: ранение головы с повреждением глаз, разбито предплечье и локтевой сустав, истощение, большая потеря крови. К тому же началась гангрена – ведь неделя прошла в поисках хирурга. Спасти человека можно было только ампутацией руки, но настоящих инструментов, необходимых для этого, по правде сказать, не было и у Виктора Алексеевича. У него сохранился один пинцет, один кохер (кровоостанавливающий зажим), вместо скальпеля – бритва – вот и все.

Лекомцев понимал, что жить Орловскому оставалось недолго. Но в его глазах он увидел не следы страданий от физической боли, а только грусть от предчувствия близкой смерти и, одновременно, сопротивление, не мольбу, а требование спасти. Это удивило хирурга. Он понял, что перед ним очень сильный человек. Сам Орловский произнес: «Это же глупо и даже обидно помирать. Делайте, что хотите, доктор».

В землянке партизанский врач осмотрел раны Орловского. Раненая рука, которую перевязали, неподвижна. Повязка, пропитанная кровью, обледенела и стала твёрдой. Ладонь левой руки с перебитыми пальцами посинела и тоже кровоточила.

Врач тревожно взглянул на правую руку раненого: повыше локтя расплывались лиловые пятна. Кроме этого, ранение головы с повреждением глаз, разбито предплечье и локтевой сустав, истощение, большая потеря крови. К тому же началась гангрена – ведь неделя прошла в поисках хирурга. Спасти человека можно было только ампутацией руки, но настоящих инструментов, необходимых для этого, у Лекомцева не было У него сохранился один пинцет, один кохер (кровоостанавливающий зажим), вместо скальпеля – бритва, вот и всё.

Орловский лежал на сосновом столе. Его заострившееся лицо было безжизненно. Боль, наверное, была слишком сильной и потому уже не чувствовалась. Его близкий друг партизан Хусто стоял над ним ещё более вытянувшийся, более угрюмый, чем когда-либо. К дверям прижались партизаны и с тревогой следили за Лекомцевым – за выражением лица врача, за его движением.

Склонив голову, тот смотрел в пол, что-то лихорадочно обдумывая. Его взгляд стал неподвижным, словно глаза устали смотреть и ничего больше не видели. Только губы нервно смыкались и размыкались, и те, кто был рядом, догадывались, что переживает этот человек, на которого теперь легла вся ответственность за жизнь Орловского.

А медлить было нельзя, и Лекомцев хорошо знал это. Ему не раз приходилось делать операции в самых неподходящих условиях: под открытым небом и под огнём вражеских батарей. В партизанском отряде Виктор Алексеевич был и врачом, и минёром, и пулемётчиком. Партизаны любили этого энергичного, требовательного к себе и другим человека.

И вот с надеждой, с доверием ждали они, что скажет, что сделает Виктор Алексеевич. Никто не проронил ни слова.

– Хоть бы ножовку, – Лекомцев произнёс это без всякой надежды: он знал – ножовки в лагере не было.

– Ножовку, говорите? – спросил партизан Захарыч.

– Да, ножовку. Раз ничего другого нет.

– Достану! – почти выкрикнул Захарыч. – Попробую достать.

Он выскочил из землянки, вспомнил об одноглазом кузнеце, одиноко жившем в ближайшей деревушке. «Вот где достану!» Пять километров бежал Захарыч лесом. Пять километров сквозь холодный мрак, в котором на каждом шагу подстерегала опасность, по затвердевшим сугробам, через лощины, заваленные снегом.

Захарыч вернулся взмокший, весь в снегу, с белыми одеревеневшими ушами. Он задыхался. Молча протянул инструмент кузнеца.

Виктор Алексеевич заторопился.

– Начистить и прокипятить ножовку. Быстро!

– Водку здорово пьёте? – спросил Лекомцев у Орловского. – Небось, буяните тогда?

– Нет, – последовал ответ. – Как выпью, так смертным сном сплю.

«Вот это мне и надо», – обрадовался Лекомцев и взглянул на свою жену Веру, которая держала в руках перевязочный материал. Надо было ампутировать одну руку, на второй отнять пальцы.

Кирилл Прокофьевич выпил стакан спирта и сразу же уснул. Врач приступил к операции. Руки Орловского во время операции держал журналист Анатолий Седельников, а в голове стоял Хусто Лопес. Больше в землянке никого не было. Когда Виктор Алексеевич начал ножовкой пилить кость, послышались выстрелы, и кто-то крикнул: «Немцы идут! Заканчивайте!..»

Раздались выстрелы. Но врач их не слышал. Он думал об одном: сделать хорошо операцию. И не отошёл от раненого, пока не закончил всё, что требовалось. А выстрелы уже совсем рядом.

Сразу же после операции в землянку вбежали партизаны, погрузили Орловского в сани, под выстрелами повезли дальше в болота. Лошадей гнали, сани перевернулись на всем скаку, больной выпал в снег и повредил культю. С ним в санях был Хусто Лопес, он плакал навзрыд, видя страдания своего друга.После всех этих событий, Цыганов, не щедрый на похвалы, сказал Лекомцеву: «Вот ты, оказывается, какой доктор! Теперь я тебя не отпущу к Ковпаку». И не отпустил – благо Батя, распорядившийся судьбой врача, уже сдал дела, и место его занял Черный – Иван Николаевич Банов, кадровый военный, командовавший на фронте батальоном.

Можно себе представить, каких сил, какого напряжения воли стоила эта операция хирургу и раненому. В то время Виктор Алексеевич еще не знал, что сделал операцию, вошедшую в историю военно-полевой хирургии.

Во время операции Вера еще помогала мужу и могла ухаживать за беспомощным Орловским, но уже через полмесяца за ней самой пришлось ухаживать. Восьмого марта в этой же землянке, где проходила операция, у нее родился сын. Крестным отцом стал Кирилл Прокопьевич. Он дал мальчику имя Владимир. Через десять часов после родов на Свентицу пришли каратели, и отряд Цыганова опять пошел в лес, на острова, в болота уже надолго. Орловского и маленького Володю везли на одной повозке под охраной бойцов с автоматами. Орловский жил с партизанами Цыганова и поправлялся. Именно в это время у него зародилась мысль председательствовать в родной деревне. 17 апреля Кирилла Прокопьевича отправили на Большую землю.

Два месяца Лекомцев жил с Орловским в одной землянке, выхаживал больного. Накануне 1 Мая 1943 года Кирилла Прокофьевича «выписали» из медсанбата, а Лекомцев встречал Первомай ночью на железнодорожном полотне. Сменив скальпель на автомат, он в составе группы подрывников пустил под откос фашистский эшелон.

В начале 1944 года отряд,в котором воевал Лекомцев, получил приказ уходить дальше на запад, в Польшу. С отрядом уходил и Виктор Алексеевич. Веру Петровну и Володю с группой раненых, которых она сопровождала, отправили за линию фронта.Побег из плена. Вера Петровна

Лекомцев родился 5 февраля 1909 года в Уфе, в семье железнодорожника. Юность пролетела так же, как у большинства молодых людей того времени: окончил школу, работал чернорабочим, землекопом, молотобойцем, бетонщиком, на торфоразработках около Шатуры, строил кожкомбинат в Москве, Московское метро. Немало положил он бетона на станции «Смоленская». Принимал участие в строительстве двух зданий в Москве, в одном из которых находилось Министерство сельского хозяйства, в другом – Дом книги. Затем поступил во 2-й Московский медицинский институт и в 1936 году успешно закончил его. В качестве врача был призван в армию. Участвовал в войне с белофиннами.

С 1939 по 1941 год военврач третьего ранга Лекомцев служил в должности врача медсанчасти автобатальона 7-й танковой дивизии, расположенной в Волковыске Гродненской области.

Дивизия, в которой он находился, попала в окружение. Появилось много убитых и раненых. Виктор Алексеевич оперировал в большой палатке, в середине которой стоял стол. Только за один из первых дней войны он провел 17 операций.

Гражданское население срочно эвакуировалось на восток. Поезда, машины, подводы, колонны беженцев подвергались бомбовым ударам и обстрелам с воздуха. В одном из поездов, во время бомбёжки, погибла семья Виктора Алексеевича – жена и четырехлетняя дочь.24 июня 1941 года, при сопровождении раненых в тыл, Лекомцев попал в плен. Пленных привезли в город Ружаны и поместили в церкви (всего было более 600 человек). В течение пяти дней пленных не кормили и не давали даже воды. В результате такого обращения и ранений умерли более ста человек.

Виктор Алексеевич вместе с фельдшером Аркадием Пилипенко оказывал помощь раненым. Затем их несколько раз перевозили с места на место и окончательно разместили в Брестском лагере для военнопленных. Лекомцев решил бежать из немецкой неволи. План побега долго разрабатывали с лазаретными врачами. Решили бежать по паропроводу, расположенному под землей. В течение двух месяцев перепиливали двухдюймовые доски, которыми был перекрыт проход. Всё это приходилось делать, соблюдая строжайшую конспирацию. Малейшая неосторожность могла стоить жизни. Побег был совершен с 9 на 10 ноября 1941 года.

Пробираясь от деревни к деревне, они добрались до села Куриловичи Мостовского района Гродненской области и здесь остались на зиму, обслуживая жителей этих мест как медики. В это время и произошла встреча Виктора Алексеевича с его будущей женой Верой Петровной.Вера Петровна Лекомцева (Сонец) родилась 20 февраля 1920 года в деревне Жидоусово Сорокинского района Тюменской области. В 1938 году закончила курсы медсестер. В июне 1941 года поехала в отпуск к своей тете в Белоруссию, Гродненскую область. 21 июня 1941 года в 10 часов вечера она пришла в деревню Малые Озерки, где жила тетя.

Утром Вера поехала на станцию Зельва, чтобы взять из камеры хранения свой тяжёлый чемодан, который она не смогла бы донести до Малых Озерков: путь не близкий – 12 километров. Лошадь резво бежала по лесной дороге. Подъезжая к станции, Вера увидела зарево. Горели пассажирские вагоны, цистерны с бензином.

– Война, дочка! Немцы напали, – сказал ей кладовщик, выдавая чемодан.

На вокзале стонали раненые, суетливо бегали люди. Плакали женщины и дети. Поезда стояли. Пожарные гасили огонь водой и песком. Дым лез в глаза, высоко поднимался в небо; как чёрные вороны, кружились вражеские самолёты. Вера поспешила в деревню.

Однажды зимой три немца приехали на мотоциклах в деревню. Они застали Веру у колодца. Девушка вытащила ведро воды и пошла домой.

– Русиш, комиссара жена! – немец схватил Веру за руки. Другой солдат вылил на неё ведро холодной воды. Вера задрожала, а фашисты потащили её к мотоциклу.

– Оставьте мою дочь! – по-требовала тётя Феня, подбежав на выручку. – Она больная! – и вырвала племянницу из рук извергов.

Ночью Вера заболела. Много дней лежала с высокой температурой. Тетя лечила племянницу домашними средствами, но безуспешно. Кто-то из деревенских подсказал, что в соседнем селе есть врач. Его пригласили к больной. Этим врачом оказался В.А. Лекомцев.

Ночью Виктор Алексеевич приехал к больной.

– Воспаление лёгких, – сказал он, послушав Веру. – Будем лечить.

Лекомцев несколько раз наведывался к больной, привозил лекарства. К новому году Вера поправилась.

Тетя заметила, что Виктор Алексеевич по-особому нежно и заботливо относится к Вере. Однажды к тете Фене пришел полицай и стал расспрашивать про Лекомцева. Она сказала, что врач – штатский человек и никаких разговоров о политике не ведет.

Полицай возразил: «Нет, не штатский ён, а военный и, наверное, имеет офицерский чин. Ты только побачь, ён ходит прямо, шаг размерный и вся выправка войсковая».

Вера эти слова передала Виктору Алексеевичу. Он понял, что к нему подбираются – надо уходить в лес к партизанам. После долгого обсуждения решили уйти вместе так, чтобы не вызвать подозрений. На другой день ушли в лес, южнее Слонима, в так называемые Волчьи Норы, где встретились с разведчиками отряда имени Щорса Николаем Докучаевым, Константином Казаковым и Леонидом Ковшиковым.

Отряд действовал в Брестской области. Им командовал бывший учитель Павел Васильевич Пронягин. Виктор Алексеевич и Вера не раз ходили на задания с оперативными группами, участвовали в боевых операциях.

Врач Лекомцев делал операции, ухаживал за ранеными и больными. Вера ему помогала, стирала бинты, наводила чистоту в землянках, кормила с ложечки больных.

В августе 1942 года Виктор Алексеевич и Вера перешли в отряд Антона Петровича Бринского. Взвод пехоты и десяток бронемашин, возглавляемых 35-летним комиссаром, оказали отчаянное сопротивление гитлеровцам в районном центре Граево.

Позже были сражения под Рудой, при обороне крепости Осовец…Семнадцать бойцов во главе с Бринским, продираясь сквозь лесные дебри, сквозь непролазные топи и болота, обходя стороной густонаселенные пункты, продвигались к важнейшим железнодорожным узлам и коммуникациям, находившимся уже под пятой врага. В конце июля отряд объединился с отрядом Василия Нелюбова. С того времени объединенный отряд стал называться Гурецким, по имени деревни, в которой расположился. После гибели Нелюбова его возглавил Бринский. В октябре Гурецкая группа влилась в состав отряда особого назначения под командованием Бати – инженера-полковника Григория Матвеевича Линькова, уроженца Оренбургской области.

Весной 1942 года под его командованием сформировалось семь отрядов. С согласия Центра Батя решил увести свои отряды в Западную Белоруссию к важнейшим железнодорожным узлам: Молодечненскому, Барановичскому, Брестскому,Лунинецкому и Калинковичскому. Переход предстоял нелегкий. Партизанам надо было совершить 600-километровый рейд через болота, глухую лесную чащобу, через районы, забитые гитлеровцами, и в целях безопасности отряд должен был двигаться только ночью.

После перехода Батя со штабом расположился у Червоного озера, в урочище Булевого болота, а Бринский – возле Белого озера. Когда в конце июля самолет, посланный Центром, сбросил в районе Булевого болота очередную порцию тола, Батя решил отправить Бринского к Выгоновскому озеру, чтобы его отряд поработал там. Отряд Бринского в первых числах августа прибыл на Выгоновское озеро. Уже на следующий день недалеко от станции Буда партизаны пустили под откос эшелон с танками, а вскоре загрохотали взрывы на железных дорогах Лида-Барановичи, Брест-Барановичи, Белосток-Барановичи, Брест-Лунинец…

Какие только меры не принимали гитлеровцы, чтобы покончить с народными мстителями! На прочесывание лесов и болот, где укрылись партизаны, бросались регулярные части, самолеты бомбили лесные массивы, сбрасывали зажигательные бомбы, чтобы выкурить их из леса. Под видом бежавших военнопленных к партизанам засылались шпионы и провокаторы.Так в середине 1942 года в отряд Бринского проник агент гестапо, предатель Рагимов. Рагимов знал, где находится партизанский госпиталь и донес фашистам. Во время облавы тяжелораненый лейтенант Криворучко и двое врачей были захвачены и замучены карателями. Отряд остался без медицинского обслуживания в самое тяжелое время. Поблизости находился отряд имени Щорса. Командир Пронягин узнал о затруднениях в отряде Бринского и предложил выбрать врача. Приехав к Пронягину, Антон Петрович вместе с ним ознакомился со списком врачей и свой выбор остановил на Лекомцеве. В отряд Бринского Лекомцев ушел с Верой, так как к этому времени между ними уже сложились супружеские отношения.

В работе партизанского врача есть свои особенности и трудности. Все медикаменты, медицинские инструменты, перевязочные материалы приходилось получать не со склада, а добывать в бою. Спасая жизнь человека, партизанский врач не имел возможности даже посоветоваться с кем либо, всю ответственность брал на себя. Через все это прошел и Лекомцев.

Он постоянно экспериментировал, что-то придумывал. Так вместо ваты пробовали использовать просушенный мох, стволы молодых дубков заменяли шину Крамера, а из парашютных строп Вера готовила сшивательные средства. Кроме своей профессиональной деятельности, Лекомцев интересовался работой разведчиков-подрывников и с увлечением изучал минное дело. Вера работала санитаркой, научилась стрелять из винтовки и стремилась, как и ее муж, принимать участие в боевых операциях.

В ноябре 1942 года Бринский получил новое назначение на Украину. Лекомцевы остались в белорусских лесах на Выгоновском озере, в отряде, которым стал командовать Цыганов. С осени 1942 года до весны 1943 года отряды Антона Петровича Бринского пустили под откос свыше 300 эшелонов и два бронепоезда гитлеровцев, взорвали 12 железнодорожных мостов, 32 шоссейных моста, сбили два военно-транспортных самолета, вывели из строя 16 военно-промышленных предприятий врага, уничтожили несколько тысяч фашистских солдат и офицеров…

За голову Бринского гитлеровцы предлагали баснословное вознаграждение, но он был неуловим. «Дядя Петя» - так любовно обращались к нему партизаны. Он же свои сообщения подписывал секретным именем «Брук». После перевода Бринского на Украину, его отряд, теперь уже под командованием Цыганова, испытал много трудностей. В начале 1943 года фашисты захватили старшину отряда Николая Велько. В это же время была устроена большая облава на партизан. Отряд, вынужденный бросить лагерь, скрылся в заметенных снегом лесах. Ночевали под открытым небом у костров. Рыли землянки на новом месте. И Лекомцевы наравне с остальными переносили эти трудности. Вере это было особенно тяжело, так как в недалеком будущем ей предстояло стать матерью. Решили оставить ее на попечение крестьян в деревне Свентица или на одном из ближайших хуторов. А Виктор Алексеевич по распоряжению Бати должен был перейти из отряда Цыганов в соединение Ковпака. Дело казалось уже решенным, и только случайность заставила Цыганова пойти наперекор Батиному решению. Этой случайностью и была операция Орловского.

Муромцево

После Белоруссии Виктор Алексеевич партизанил на польской земле. С приходом Красной Армии он стал врачом в медсанбате и дошел со своей частью до Чехословакии, воевал в Берлине, на Эльбе. За ратный труд Виктор Алексеевич Лекомцев награжден орденами Отечественной войны I и II степени, польским орденом «Польский крест партизанский», медалями «За взятие Берлина», «За взятие Кенигсберга», «Партизану Отечественной войны», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» и другими.

После Победы и демобилизации Виктор Алексеевич нашел семью в деревне Малые Озерки. Много дум передумали они с Верой Петровной о будущей своей жизни и решили ехать в Сибирь. Вера – сибирячка, соскучилась по родным местам. Так бывший военврач второго ранга, майор медицинской службы стал ведущим хирургом в Муромцевской районной больнице. Здесь он получил звание заслуженного врача РСФСР.За время работы в Муромцево Виктор Алексеевич спас не одну жизнь и поставил на ноги сотни пациентов. А Вера Петровна всегда была при нём, растила двоих детей (в 1946 году родилась дочь Надя), создавала житейский комфорт, которого так не хватало в годы тревожной молодости.

Являясь профессионалом своего дела, Виктор Алексеевич, кроме этого, обладал многими другими знаниями: хорошо владел немецким языком, увлекался шахматами, наизусть читал «Евгения Онегина», цитировал многих философов. Его интересовало все новое, что происходило в жизни. Он не пропускал ни одного нового фильма, всегда старался посетить кинотеатр, часто занимался в читальном зале районной библиотеки, вел огромную переписку с боевыми товарищами, и это все при том, что долгое время являлся единственным хирургом в районе.

Как прежде, в партизанском отряде и в армии, жил он в ожидании сигнала тревоги: телефонного звонка или стука в дверь. Военная привычка быть в постоянной готовности так и осталась у Лекомцева.

Жители Муромцево знали даже особенности его походки. Если он идет по улице широкими шагами, немного склонив голову влево, значит, что-то случилось в больнице тревожное. В таких случаях он может не заметить знакомого, не ответить на приветствие. Но никто не обижался.

За десять лет работы в больнице таежного района Виктор Алексеевич сделал до шести тысяч операций и многим людям спас жизнь. О нем писали в центральных газетах Советского Союза – в «Известиях», «Советской России» и др. Была также напечатана статья о нем в центральной газете Китайской НароднойРеспублики «Женьмин жибао».

В 1968 году супруги Лекомцевы ездили в Белоруссию. Побывали в тех местах, где воевали. В городе Коссово посетили место массового расстрела и захоронения жителей города. Вместе с ними была соратница по партизанскому отряду Докучаева. В числе захороненных были и ее родители. Сама она чудом избежала расстрела и пришла в отряд.

В Минске на киностудии Виктора Алексеевича и Веру Петровну снимали в фильме. Инсценировали ставшую легендой операцию с их участием. Снимали ножовку, бритву, которые заменили Лекомцеву хирургические инструменты в партизанском госпитале. Они в это время были еще целы. Бритву взяли в военно-исторический музей в Ленинград, а ножовка пропала.

Вера Петровна вспоминала: «Дружно жили, никогда не ссорились, но частенько чувство одиночества охватывало: вроде, как и не мой он, и не детей наших, а вот этого поселка, или вот этого больного или больной». Она всегда жила с постоянной тревогой в сердце, понимая, что нельзя быть все время на пределе, нельзя без последствий так всего себя отдавать людям.Справа Виктор Алексеевич Лекомцев

И эта тревога Веры Петровны за мужа оправдалась. Не выдержало сердце Виктора Алексеевича. 27 октября 1970 года на шестьдесят первом году жизни он умер от инфаркта на рабочем месте. А мог бы еще жить и жить, если бы щадил себя хотя бы чуть-чуть.

Виктор Алексеевич похоронен на муромцевском кладбище. Могила Заслуженного врача РСФСР В.А. Лекомцева Постановлением Главы Администрации Омской области от 17.10. 1994 года объявлена памятником культуры и принята на государственный учет и охрану. Вера Петровна Лекомцева ушла из жизни в 1999 году. Она так же похоронена в Муромцево, на том же кладбище, где покоится ее муж.

http://www.nashkraj.by/2012/07/spasitel-kirilla-orlovskogo/

http://www.moypolk.ru/muromcevskiy-rayon/soldiers/lekomcev-v...

http://mgpr.omskportal.ru/ru....010.pdf
http://libed.ru/konfere....edi.php
http://pixs.ru/showimage/Page2jpg_1323560_11460903.jpg
http://www.nashkraj.by/index.p....49.html
http://www.omskmap.ru/point/myromcevo/person/156