Такой сценарий стал возможным вследствие иезуитского использования правящей группой лозунга «Вся власть Советам!». Вернуться к нему с одновременным устранением руководящей роли партии постановила та самая конференция.
Она, как отмечали многие западные СМИ, успешно выпускала пар недовольства горбачевской политикой, тем самым обостряя и без того опасные противоречия в партгосструктурах и обществе. Неудивительно, что главный вопрос конференции – «О мерах по дальнейшей демократизации жизни партии и общества».
Многие зарубежные эксперты отмечали, что горбачевцы и нанятые ими псевдооппоненты прочно владели «ситуацией распада». А их противники, представленные в основном брежневско-андроповской номенклатурой, вели себя «взвешенно». Они совсем не хотели терять разнообразных привилегий и даже надеялись сохранить их в дальнейшем. Под любыми флагами, гимнами, лозунгами.
Пожалуй, единственно конкретным было выступление главы Института экономики АН СССР Леонида Абалкина с резкой критикой так называемого ускорения (без упоминания горбачевцев), нацеленного в сложившихся после 1985 года внутри- и внешнеэкономических условиях на крах советской экономики. Ученый подчеркивал, что решение именно экономических, а не политических задач должно стать главным направлением партийно-государственной работы. Но академика предпочили не услышать...
Зато Горбачев в традиционной манере раскритиковал эти оценки и умело перевел дискуссию в русло «Вся власть Советам!». Остракизму подвергся и Юрий Бондарев, сравнивший перестройку с самолетом, который, поднявшись в воздух, совершенно не знает места своего будущего приземления.
Под лозунгом восстановления якобы подлинного народовластия Горбачев и приспешники многословно выступали за реформирование Советов, продвигая «всеобщую» выборность по неким квотам для КПСС и общественно-политических групп. Целью было побыстрее дискредитировать и разрушить сложившееся десятилетиями государственно-политическое устройство страны.
Примечательна оценка конференции тогдашним британским послом в СССР Родриком Брейтвейтом: «Горбачев рассчитывал, что с помощью переноса власти в Советы удастся избавиться от старой партийной гвардии». По сути же «продемонстрировал, что готов продвинуться по пути реформ гораздо дальше, чем думали скептики в России и за границей».
Конечная цель конференции и перестройки в целом не вызвала у посла сомнений: «Горбачев выдвинул план радикального преобразования советской системы и политики, ознаменовавшего начало конца Коммунистической партии и самой советской системы».
В этой связи интересно наблюдение Игоря Яковенко, преподавателя Московской высшей партийной школы, впоследствии генерального секретаря Союза журналистов России: конференция объявила о предстоящих «выборах на Съезд народных депутатов СССР, которые состоялись по новой модели… с конструкцией, когда были квоты для общественных организаций и для самой КПСС».
Самое ценное здесь в том, что «через эти квоты от творческих союзов да и от страны в целом пролезло довольно большое количество людей, составивших межрегиональную депутатскую группу».
Роль этой прогорбачевской группы в ускорении краха страны и государства трудно переоценить.
XIX партконференция сообразно со сценарием разрушения СССР провозгласила «расширение прав союзных республик и автономных образований путем децентрализации, передачи на места ряда управленческих функций». Причем одна из центральных задач – создавать условия для большей самостоятельности регионов.
Не была забыта и русофобская – тогда еще завуалированая направленность «реформ»: «Следует проявлять больше заботы об активном функционировании национальных языков в различных сферах государственной, общественной и культурной жизни. Поощрять изучение языка народа, именем которого названа республика, проживающими на ее территории гражданами других национальностей, в первую очередь детьми и молодежью».
Партконференции, напомним, созывались для решения акутальных политических и/или социально-экономических вопросов, возникших в периоды между партсъездами. После февраля 1941-го, когда состоялась XVIII партконференция, такие форумы не проводились.
Обращение к историческому опыту, как это тогда преподносилось, на деле было инструментом ускоренного разрушения государства. В 1988-м подавляющая часть партийной номенклатуры хотела не просто сохранить, а приумножить «все, что нажито непосильным трудом». Что ж, многим сие удалось...
Свежие комментарии