На информационном ресурсе применяются рекомендательные технологии (информационные технологии предоставления информации на основе сбора, систематизации и анализа сведений, относящихся к предпочтениям пользователей сети "Интернет", находящихся на территории Российской Федерации)

Мы из Советского Союза

13 938 подписчиков

Свежие комментарии

  • Жанна Чешева (Баранова)
    К сожалению, за потерю кормильца платят только до 18 лет(((Вы сказали, что м...
  • Виталий Кирпиченко
    У моей бабушки было два сына, оба "пропали без вести" -- один в 42, второй в 43 году. Ей никаких льгот за потерю сыно...Вы сказали, что м...
  • ВераВерная
    Сергей, пишите ещё, а нам интересно, куда ваши посты размещать будут)))Экстрасенсы. Вери...

Октябрьская революция в дневниках современников

Для образованного человека дата 25 октября 1917 года (по старому стилю) скажет всё сама по себе. Это, конечно, Октябрьская революция, или, если хотите, Октябрьский переворот или Октябрьское восстание. Так или иначе, историческая дата, в которую происходило историческое событие.

Как это часто бывает, большие события видны только на расстоянии. А как современники событий воспринимали мир и общество вокруг себя в дни революции? Об этом расскажут их дневники, которые лучше всего передают сиюминутную реакцию людей того времени. Публикуем фрагменты дневников разных лиц от 24 до 26 октября, занятых размышлениями о себе и о стране, наблюдениями за бытом или же непосредственным участием в революционном процессе.

24 октября. Михаил Богословский, московский историк

В Петрограде явный мятеж гарнизона против правительства, поднимаемый «товарищем» Троцким, выпущенным из заключения под залог и безнаказанно ведущим свое дело. И нет у правительства силы пресечь это беззаконие! Канатный плясун [А. Ф. Керенский], ходивший всё время на задних лапках перед товарищами, кажется, дотанцовывает свои последние дни. Ушёл из военных министров шарлатан и негодяй Верховский, объявивший себя интернационалистом. Это министр вроде Чернова в земледелии. Что же это делается с русскою землёю? И неужели не явится избавитель?Военный министр Временного правительства Александр Верховский после 1917 года перешёл на службу к «красным». Фото 1923 года, Верховский в кругу семьи в Крыму

24 октября. Александр Антонов, большевик

Почти весь день я в Смольном. В комнате ВРК на стульях, на столах, на полу — связисты от каждого полка, от каждого штаба Красной гвардии. Кто-то кричит от телефона:

— Юнкера захватили типографию «Рабочего пути», разбили стереотипы!

Новое известие:

— Опубликован приказ штаба военного округа об отстранении и предании суду комиссаров ВРК, назначенных в воинские части.

И снова:

— Юнкерские караулы занимают важнейшие пункты города.

В ответ распоряжение ВРК:

«Типографии революционных газет открыть».

И предписание № 1 в полки:

«Петроградскому Совету грозит прямая опасность: ночью контрреволюционные заговорщики пытались вызвать из окрестностей юнкеров и ударные батальоны в Петроград. Газеты „Солдат“ и „Рабочий путь“ закрыты. Предписывается привести полк в боевую готовность. Ждите дальнейших распоряжений.

Всякое промедление и замешательство будут рассматриваться как измена революции».Солдаты и ополченцы у Смольного в дни Октябрьской революции

Началось!

Твёрдость, стойкость, выдержка, решительность — вот что сейчас требуется от каждого из нас…

Комментарий. С большой долей вероятности опубликованные в советское время дневники Антонова подвергались редакции. Мы не знаем, была ли у него возможность вести столь подробный дневник прямо во время октябрьских событий.

24 октября. Алексей Будберг, генерал-лейтенант

В Иваново-Вознесенском районе рабочие захватили фабрики и выгнали вон владельцев; почти то же самое произошло и в Донецком угольном районе. Некоторые железные дороги близки к полной остановке вследствие истощения запасов угля и массового заболевания паровозов. Показываются первые крупные ягодки — наследие революционной весны и демократического цветения. Неужели и теперь союзники не разберут, чем всё это пахнет, и будут оставаться в прежнем созерцательном атитюде.

На фронте мертвое затишье; перестрелка почти совсем прекратилась; замолкла и наша артиллерия, боясь репрессий и насилия со стороны пехотных товарищев (sic!); даже ночное освещение ракетками немецкого фронта почти прекратилось — очевидно, немцы получили достаточные гарантии того, что им нечего опасаться. Я уверен, однако, что немцы только ждут окончательных результатов сделанной нам большевистской прививки и, когда мы уже совсем развалимся, то они толкнут нас и добьют без каких либо особых расходов и затруднений.Алексей Будберг (второй справа)

24 октября. Владимир Голицын, бывший московский губернатор

Ожидаются выступления и беспорядки в Петрограде и здесь, вследствие назревшего конфликта между несостоятельным правительством и дерзкими самочинными организациями. По слухам, калужские события воздействовали отрезвляющим образом на население. Пойдут казаки и далее. Будем надеяться, что это первый шаг к восстановлению правопорядка.

До чего превосходно мировоззрение древних — Аристотеля, Платона и др., — сливших идею о Божестве, то есть о высшей силе или разуме, с идеей о природе! Это не чета богословской догматике, которая клеймит такое мировоззрение якобы позорящей его кличкой пантеизма.

Кстати, о природе. Человек кичится тем, что он — царь природы. Такое убеждение стойко держится, несмотря на то что каждый новый шаг в познании природы, каждое новое открытие ясно показывает, что это царство призрачное, что оно нами выдумано для своего успокоения!Владимир Голицын. Художник Валентин Серов. 1906 год

25 октября. Никита Окунев, московский обыватель

Вот заголовки сегодняшних газет: «Анархия», «На погромах», «Бой в Казани», «Захват фабрик и заводов», «Бесчинства солдат», «Уничтожение лесов», «Продовольственные беспорядки», «Следствие над следствием», «Голод», «Разгром имения Тяньшанского», «Захват мельниц», «Грабежи», «Ультиматум городских служащих», «Убийство генерала Зебарова», «Осквернение мощей», «Карательный отряд в Калуге», «Самовольный захват участка», «Забастовки», «Самосуды», «Убийство князя Сангушко и разгром его замка», «Самочинные обыски», «Разгромы экономий» и т. д. и т. д. Так вот каждый день. Впрочем, с тою разницею, что вчера ужасов было меньше, чем сегодня, а завтра их будет больше, чем сегодня.

25 октября. Юрий Готье, московский историк

Новые тревожные слухи ходили вчера весь день; в Петербурге большевики, несомненно, что-то подготовляют. Но что? Блеф или действительно захват власти? Сегодня в газетах, что г. Керенский, наконец, опять разрешился речью в предпарламенте. Будет ли за словами дело? По России — новая волна забастовок и погромов. Забастовки направляются всё той же рукой — какой? в глубине — несомненно, немецкой. Вчера Георгиевский рассказывал о суде над шпионами: шпионили немцы из конторы Вогау, а мелкие работы для них исполняли русские за 2–3 рубля в день: вот истинный символ русско-немецких отношений. Вчера же заседание археологического общества: старая графиня, два вроде как беженца из Петрограда — Лихачёв и Тураев, заседание на Берсеневке — точно хоронили какого-то близкого покойника.Митинг в Москве на Тверской улице 25 октября 1917 года

25 октября. Мария Вишневская, харьковская гимназистка

Сегодня день холодный, осенний. С утра не перестает дождь.

Ходила в библиотеку, прошлась по улицам. Определённы были пятна фонарей в тумане. И захотелось увидеть не то Мозу, не то Юлия. Скорее — Мозу.

<…>

Сейчас вспомнилось, как Юлий спросил меня на вечере (в разговоре):

— «Так где же у вас душа?»

— «Умерла», засмеялась я. И он не заподозрил, что в этих словах скрывается истинна (sic!).

Сейчас перечла то, что написала в этой тетради, и стало странно: показалось, что всё это писала не я. Так далеки от меня герои этих записок, о которых я так много писала и кажется нелепым то, что я о них писала.

Нет слов, чтобы выразить моё бездушное спокойствие и пустоту.

25 октября. Алексей Орешников, сотрудник Исторического музея

В Петрограде неспокойно: Керенский заявил о необходимости немедленной ликвидации партий, осмелившихся поднять руку на свободную волю народа. В Москве сегодня ходят тревожные слухи: утром говорили об аресте обоих «советов», а днём, что премьером назначен, вероятно, «советами», Ленин, а военным министром Верховский. С фронтов известий особенных не сообщается.

25 октября. Михаил Богословский, московский историк

Среда. Утро за работой над Петром. Биография Петра получает для меня теперь новый смысл. В то время, когда мы так позорно отдаем всё то, что при нём приобреталось с таким упорным трудом и с такими потерями, отрадно остановиться на этих славных страницах нашего прошлого, когда Россия проявляла в Петре свою бодрость, энергию и мощь. Это была не та дряблая, гнилая, пораженная неврастенией и разваливающаяся Россия, которую видим теперь. Может быть, если моя работа когда‑либо увидит свет, она будет небесполезна в годину унижения и бед, показывая нашу славу в прошлом. Может быть, она посодействует нашему возрождению, внеся в него крупицу здорового национального чувства! Но это, конечно, мечты.

25 октября. Рюрик Ивнев, поэт

Вечер. У себя в комнате, за чашкой чая. На улице опять матросы, солдаты… Опять разводят мосты и снова их наводят. «Вторая революция» — и в роли свергаемого — Врем<енное> Правительство.

Кажется, положение Вр<еменного> Правительства безнадёжно. Сегодня ездил с Ал. Ник. (Буткевичем) по городу (хотели попасть в Гвард<ейское> Экон<омическое> о<бщест>во, но оно было закрыто), проезжали мимо Зимнего Дворца, там юнкера, баррикады из дров и т. п.Демонстрация матросов в Петрограде

А<лександр> Н<иколаевич> велел кучеру свернуть и проехать через юнкерское расположение в Штаб Округа… Был «курьёз». Меня в толпе приняли за Керенского. Начали что-то кричать.

А<лександр> Н<иколаевич> зашёл на минуту в штаб, оттуда мы поехали на Конюшенную. Там снова патруль, но уже не юнкерский (правительственный), а солдатский (советский).

А. Н<иколаевича> едва не отправили в казармы «под арест», но потом всё-таки пропустили.

В городе очень тревожно. Всюду растерянность, по улице, впрочем, движение довольно большое…

25 октября. Прасковья Мельгунова-Степанова, жена историка Сергея Мельгунова

Целый день слухи. Сперва, что правительство в плену, потом Никитин звонил из Петербурга из Зимнего дворца, что они держатся, что Керенский в армии, потом, что войска Северного фронта уже в Петербурге и что освобождены телеграф, телефон и вокзалы и т. д. Потом из Совета рабочих депутатов — что свергнуто Временное правительство и что все в их руках. Миллер (директор почтамта в Москве) говорит, что правительство держится, но что «Аврора» обстреливает Мариинский и Зимний дворцы. В Москве почтамт занят 56-м полком (из освобождённых уголовных), Николаевский вокзал тоже. Но введен только контроль, Миллера просили остаться, но к нему приставили Ведерникова — правительственного комиссара.Конечно, никакого «обстрела» «Аврора» не производила, тем более, в сторону Мариинского дворца

25 октября. Алексей Будберг, генерал-лейтенант

Главковерх подарил нас новым законом, от своевременности которого у всех глаза на лоб полезли; я по прочтении сообщавшей его телеграммы упёрся лбом в стекло и довольно долго рычал и мычал по-звериному — единственный исход для поднявшегося чувства изумления перед невероятной глупостью отдаваемого распоряжения. Закон этот восстанавливает условную дисциплинарную власть начальников (это тогда, когда от всякой нашей власти даже и фигового листа не осталось). Устанавливается, что, если дисциплинарный суд в течение 48 часов не накладывает на виновных взыскания или войсковая часть совершенно не желает выбирать у себя состава дисциплинарная суда, то вся дисциплинарная власть переходить целиком в руки соответствующих начальников.

Такие приказы могут писать при настоящей обстановке или сумасшедшие, или квалифицированные, как говорили у нас в артиллерийском училище, концентрированные идиоты.

Ведь, не может же товарищ Керенский не знать, что делается на фронте, в каком состоянии войска, и что такое ныне вообще власть начальника. Никакие силы, а не то, что жалкие бумажные приказы, не могут уже восстановить умершую власть начальников, а тем более власть дисциплинарную, наиболее ненавистную для масс, которую раньше и основательнее всего постарались с корнем уничтожить те, кому нужно было развалить русскую военную силу.

25 октября. Михаил Панков, учитель, прапорщик

На позициях затишье. Пушки наши и германские стреляют изредка и как-то неохотно, скорее, для проформы. Идёт дождь. Всем всё надоело. Настроение под стать погоде. В нашей офицерской землянке — семь человек, в пристройке — столько же денщиков. Любимое занятие коллег-офицеров резаться в преферанс и отстреливать крыс, которых в землянке полным-полно. Особым шиком считается зарубить крысу шашкой.Солдаты русской армии времён Первой мировой войны

26 октября. Михаил Чевеков, ученик мужской гимназии города Хвалынска

Вследствие приезда юнкеров и за неимением мест, гимназию отдают им. Мы же будем, должно быть, учиться в женск. гимназии и то по вечерам. Что решат — неизвестно. Выяснится, должно быть, к 1-му ноября.

Теперь у нас две партии в России: партия развала и партия порядка. Вождь партии развала — А.Ф. Керенский, а партии порядка — ген. Корнилов. Но партия развала победила. Керенский — социал-революционер, ген. Корнилов — партия Народной Свободы.

Дело дошло до того, что мёртвым начинаешь завидовать, не знаешь, будешь завтра жив или нет?!

Я лично принадлежу к партии Народной Свободы, т.е. убеждённый кадет. А смотря на все зверства солдат и крестьян, пожалуй, и монархист.

26 октября. Николай Зарин, генерал

Утром ольгинская прислуга объявила, что в Петрограде переворот, Керенский свергнут; солдаты в Порхове волнуются; Саша советует нам не ездить в город, но я решил ехать — разузнать, в чем дело. В Порхове определённого ничего не узнал, только факт, что Керенский и правительство свергнуты, но кем — не знают; очевидно, большевиками. Не знаю — радоваться ли! Что выбросили эту сволочь Керенского — отлично, но что будет дальше! Пожалуй, чем хуже, тем лучше!! — скорее дойдем до порядка.

Вечером много и горячо спорили с Сашей — он считает, что Родины у него нет, и готов, очевидно, принять немцев как освободителей. Я резко упрекал его — наше царское правительство довело Россию до всего, что она переживает, давно можно и должно было предпринять Революцию, а то вечное шатание — то вправо, то влево! И стыдно русскому дворянину, члену Госуд[арственной] Думы и предводителю дворянства так говорить, открывать объятия немцам и обливать помоями весь русский народ и армию. Вообще наговорил брату много горького и с тем разошлись на ночь. На душе остается какой-то горький осадок…Дневник Николая Зарина

26 октября. Никита Окунев, московский обыватель

Вот плоды политики Керенского: властвовать медленно. Большевики разогнали Совет республики, захватили телеграф, государственный банк, Петроградское телеграфное агентство, Балтийский вокзал, освободили своих ранее арестованных товарищей и т. п.

Мы ждали сегодня прочитать в газетах, что в исполнение решения правительства большевицкие вожди арестованы, а тут, выходит, как бы т. Троцкий и К° не арестовали наших Вреправителей. Да и газеты «наши», то есть «Русские ведом.», «Русское слово», «Утро России», «Раннее утро» и более правые, — сегодня не вышли. Читаем произведения большевиков и меньшевиков, т. е. «Социал-демократ», «Известия советов», «Вперед», «Труд» и т. п. газеты.

26 октября. Александр Жиркевич, публицист, общественный деятель

В городах и деревнях образовались своего рода «буржуи». Это те гнусные, алчные личности, которые, пользуясь общей разрухой до революции и во время неё, составили себе состояние путем искусственного взвинчивания цен на продукты и предметы первой необходимости. Народ, который грабят эти гады, начинает до них добираться. Наша кухарка Марья в восторге от таких погромов, считает их вполне резонными и законными. Так же смотрит и большинство простонародья, которому приходится платить втридорога. Фунт масла дошел до 5 р. 70 к., горшок молока — 1 р., фунт хлеба – 40–50 к. Как живёт бедняк при такой дороговизне, одному Богу только известно. И вот эти бедняки начинают выражать свои протесты дико, некультурно, жестоко, громя лавки и расхищая товары и припасы.

26 октября. Михаил Богословский, московский историк

Четверг. Газеты не вышли; мы опять в полнейшей темноте, что делается в Петрограде. Самые противоположные слухи: по одним, берет верх Временное правительство, по другим — большевики; по одним, во главе войск, верных Временному правительству, стоит Кишкин — вот истинный спаситель России, по другим — Кишкин сидит под арестом. Ко мне утром заходил один студент Духовной академии, сообщивший, что премьер‑министром провозглашен товарищ Ленин, а Бронштейн‑Троцкий — министром иностранных дел, а Верховский — военным министром.

Кизеветтер, которого я видел в Университете, куда отправился на семинарий, рассказал о причине невыхода газет: «Русские ведомости» получили от большевиков письменное распоряжение прекратиться впредь до новых распоряжений. Студентов на семинарии было меньше обыкновенного. Холод в Университете отчаянный: в профессорской 9°. Отличная сухая и ясная погода, державшаяся весь октябрь, сегодня изменилась к худшему, падает мокрый снег хлопьями.

Кое‑где на улицах караулы из юнкеров. Но Кизеветтер сообщал, что командующий войсками полковник Рябцев занят только внешней охраной порядка, не держит ни той, ни другой стороны, а выжидает, чья возьмет в Петрограде. Городской голова [В. В. Руднев] также. Вчера он в Думе сказал, что большевиками разогнан Совет республики. Москва опять в этом переломе никакого активного участия не принимает и пойдёт за Петербургом.

Автор: Виктор Кириллов

Ссылка на первоисточник

Картина дня

наверх