Всегда радуюсь, когда у наших друзей сайта происходит что-то интересное. Вот и сейчас наш друг Евгений, с работами которого мы уже знакомились ЗДЕСЬ(http://sovsojuz.mirtesen.ru/blog/43035519460/Evgeniy-Titayev:-MOI-RABOTYI), ЗДЕСЬ и ЗДЕСЬ, дал прекрасное интервью. Давайте с ним ознакомимся, а если у кого-то появятся свои вопросы, их можно задать прямо тут и получить ответ от Евгения.

Евгению Титаеву – писателю, живущему в городе Семее, многое случалось видеть – как люди приходили в этот мир и уходили в иной. С тех пор он твёрдо уверен, что нет ничего ценнее человеческой жизни, «хорошо» бывает лишь в сказках, там у героев ничего не болит... Наверное, поэтому ему удается писать хорошие сказки и считать, что жизнь сама по себе является самой прекрасной сказкой.

– Евгений, были ли вы как-нибудь связаны с советскими немцами в жизни, литературе, в быту и что можете о них сказать?

– С советскими немцами я очень тесно связан. С соседом Владимиром Бихмиллером играл в шахматы и обменивался книгами. Когда учился в медучилище, в моей группе были и девушки немецкой национальности. Ходил в турпоходы с немцами, дружил. До сих пор общаюсь со своим преподавателем Вернером Ганефельдом и его братом Артуром. Вернер теперь живёт в Гёттингене. В Лейпциг уехал интересный поэт Анатолий Гринвальд. Очень тёплые воспоминания о другом поэте – Александре Шмидте. Он сейчас берлинец. У моей мамы была подруга Шарлотта, я её звал тётей Шурой. У нас в Казахстане в пору моего детства проживало много немцев. Ко всем нациям отношусь с уважением. Что же касается именно выходцев из Германии, то с ранних лет обратил внимание на их рассудительность, аккуратность, любовь к труду, практичность, умение выслушать собеседника.

– Как, по-вашему, выезд немцев из Казахстана отразился на казахстанском обществе?

– «Великое переселение», в том числе и переезд немцев на родину предков, конечно же, является потерей для страны, из которой они уехали. Тут дело глубоко личное. Это не только немцев касается, но и русских, евреев и прочих. Всё равно матрица того места, где родился, в нас сохраняется даже при переезде. Русские из Казахстана по ментальности чуть отличаются от коренных русских. Уехавшие в Израиль в большинстве своём ностальгируют по пространству бывшего СССР. Думаю, что и наши немцы – а для меня это всегда наши – тоже не рвут все связи. И правильно делают. Уехавшие соединяют, а не разъединяют страны, помогают обществам лучше понять друг друга на народном, житейском уровне, в культуре и бизнесе.

– Вы в детстве мечтали стать писателем?

– В раннем возрасте у меня была другая мечта. Я хотел стать космонавтом и продавцом магазина «Игрушки». Причём хотел всё совмещать. А что, полетал немного – и за прилавок. А в обеденный перерыв – играй в своё удовольствие. Потом, уже в школе, потянуло меня в герпетологи. Перечитал массу книжек про змей. Нравилась их таинственность и грациозность. Потом другие мечты нахлынули. Всех и не упомнишь. Однако любовь к природе осталась. «Змеиная» тема нашла своё воплощение в повести-сказке «Дорога чародеев». Там у меня творит козни змеиная королева и дочь дракона. Роковая холодная красавица, обаятельна, умна, но страшная злюка. Такие особы и в жизни встречаются. А природа в моей квартире состоит из цветов на подоконниках и волнистого попугайчика-позитивчика Тимошки сиреневой масти. В писатели я сознательно не слишком рвался, но опыты детские и юношеские были.
Выпускал какие-то рукописные журналы, книжки, вёл дневник, пытался сочинять. В том числе и сказки. В школе как-то раз на двойном листочке в клеточку написал глупейшую по содержанию газету и пустил её по рядам во время урока. Имел успех. Учительница, к счастью, ничего не заметила. В медучилище был редактором «Прожектора». Какая-то внутренняя тяга к слову у меня всегда присутствовала. Она, наверное, и вела по жизни, отметая всё второстепенное.

– Возможно ли научить писать? Или же достаточно прочтения хорошей литературы и, если есть талант, то он непременно разовьется?

– Психология творчества – вещь сложная. Тут много точек зрения. Я придерживаюсь той, что научиться быть поэтом или прозаиком нельзя, не имея хотя бы капельку вещества, из которого состоит Божья искра. Но элемент ремесла в литературе несомненно присутствует.
И какие-то креативные советы и занятия не помешают. Я еще в студенчестве посещал наше семипалатинское литобъединение «Иртышские огоньки», которое вела известная сейчас писательница Надежда Михайловна Чернова. Это мне многое дало. Теперь о чтении. Читать хорошую литературу можно по-разному – просто для удовольствия и ещё для чего-то глубинного. Счастлив тот читающий, который сумеет почувствовать интонацию автора и через неё понять новые смыслы, уловить несказанного свет. Это уже сотворчество, если хотите. А талант, конечно же, можно и должно развивать. Однако его легко и загубить. Но это уже грех.

– Кто из авторов детской литературы на вас сильно повлиял?

– Я был нормальным советским мальчишкой. Прочёл всё, что тогда детям полагалось. И даже немного сверх того. Детская литература той поры многоцветна, разнообразна и интересна. Многие авторы теперь незаслуженно забыты. Я вырос на журнале «Костёр», поэтому что-то питерское во мне осталось. Всегда радовался, когда мне дарили игрушки. Но если к ним прилагалась ещё и книжка – то был настоящий праздник. В доме у нас имелось небольшое книжное собрание. Был я записан и в библиотеку. В четыре года научился читать, а буквы знал с трёх. Первыми моими самостоятельно прочитанными книжками были сказки – казахские и русские. Они, кстати, и сейчас у меня хранятся с разрисовками-подрисовками на полях.
Я даже не впитывал в себя книги, а вливал их одну за другой. Темы – самые разные, от классики до научно-популярной литературы. Но какой-то вектор был. Мне никогда не нравились лукавство, натужный пафос, банальности и обыденность. Её, обыденности, на мой взгляд, вообще не существует, а скука – это болезнь.
Её никак не обратишь во что-то путное. А вот лень может быть творческой, если правильно себя настроить. Пожалуй, два имени я могу назвать, они действительно на меня повлияли – Пушкин и Андерсен. В их сказках есть второе и третье дно. Прочтёшь и чувствуешь, как в тебе что-то преображается к лучшему, вымывается грязь. Позже познакомился и с другими авторами. Как-то по-особенному запал в сердце Валентин Берестов – мудрый и нежный художник слова, мастер эмоциональных полутонов и оттенков. Я многому у него научился.

– Почему из медика вы решили «переквалифицироваться» в детского писателя?

– Иногда задаю себе вопрос – почему после восьмого класса пошёл в медицинское училище? Мама посоветовала.
А я послушался, но не жалею. Профессия фельдшера многое мне дала, помогла узнать, что такое боль, рождение и смерть. Медиком я потрудился недолго, лет пять с «хвостиком». Потом ушёл в газетчики, окончил филфак. Но в моей жизни была работа на ядерном полигоне. Именно там я стал больше ценить жизнь, почувствовал её силу и… слабость перед человеческим безумием. А детским писателем стал нечаянно. Позвонили мне из издательства «Жалын» и предложили написать детскую книжку. Так и остался в детстве. А что, мне в этой чудесной стране радостно.

– Помните свою первую книгу для детей? Расскажите о её судьбе.

– Это «Доктор Стук», книжка стихов для малышей. Мой друг композитор Габдулхак Ахунжанов все стихи в ней переложил на музыку. Не всё мне в моём издательском дебюте нравится, но это – кусочек моей молодости. «Доктора Стука» написал девятнадцатилетний человек, не лишённый амбиций и творческого нахальства. Для самых маленьких писать невероятно трудно. Рукопись довольно долго пролежала в издательстве, но, в конце концов, нашла своих читателей.
Ах, как это приятно – в первый раз в жизни раздаривать друзьям экземпляры с автографами! Это не похвальба, а просто воспоминание с долей светлой иронии. Сейчас у меня осталась только одна книжка «Доктор Стук», и то довольно потрёпанная.

– Что самое сложное и любимое в писательской жизни?

– Самое сложное – заставить себя писать после долгого перерыва. Трудно поймать ту самую мелодию-интонацию, на которую нанизываются слова. Тогда начинаю писать всякую чепуху. И нужная музыка приходит. Это походит на старт самолёта. Прежде чем оторваться от земли и набрать необходимую высоту, надо сначала включить двигатели и вырулить на взлётную высоту. Самое любимое – когда ставишь точку и чувствуешь – всё.
Ну, а самое-самое любимое – это когда детям нравится твоё стихотворение или сказка. Тогда мой внутренний ребёнок начинает шалить и кричать от радости. А я просто счастливо улыбаюсь.

– Насколько охотно вы встречаетесь со школьниками? Разговаривать с читателями для вас труднее, чем писать?

– Всегда рад таким встречам. Стараюсь, чтобы подобные встречи походили на работу сообщающихся сосудов. Мы и сказки вместе сочиняем. Ребята рассказывают о том, что их волнует. Помню, как одна девочка попросила меня написать сказку о старой вешалке. У взрослых с этим словосочетанием связаны вполне определённые ассоциации. Видимо, это отразилось и на моём лице. Я даже рот открыл от удивления, только и мог сказать: «Почему?» Но умная девочка не сдавалась: «А вы представьте – наступили летние каникулы, школа опустела, вешалка осталась одна-одинёшенька.
Ей очень грустно». Вот такое нешаблонное мышление продемонстрировало юное создание. Все дети – гении.
Постоянно в том убеждаюсь. Знавал я одного четырёхлетнего философа. Он утверждал, что все хорошие книги написал незабвенный Александр Сергеевич. Убедить паренька в обратном было совершенно невозможно. Думаете, он был не прав? Это как посмотреть. Если оттолкнуться от общеизвестного афоризма «Пушкин – это наше всё», то многое становится на свои места.
Так что общаться с детьми и писать для меня равнозначно увлекательно.

– О чём должна говорить, по-вашему, хорошая детская книжка?

– Кажется, у русского поэта Александра Яшина есть такая мысль: «На свете есть только три значимых вещи – Жизнь, Смерть, Любовь». В детской литературе, на мой взгляд, надо делать акцент на Жизни и Любви. А Смерть должна знать своё место.
И никакой нудной навязчивой дидактики. Дидактика в чистом, незапятнанном виде допустима в минимальных дозах только в литературе для самых маленьких. Для воспитания и насаждения в душе добра надо искать другие приёмы. В детской литературе вполне приемлемы весёлое хулиганство, игра. И не будем забывать о «втором дне». Очень хорошо, если ребёнок сызмальства научится его чувствовать.

– Как вы выбираете художников для своих книг?

– Ни разу не удалось этого сделать для детских изданий. А вот совершенно «взрослую» книгу хокку «В поисках лика» мы сделали вместе с художником Виктором Шмидтом. Мне повезло с первой и второй книжками для детей. К «Доктору Стуку» приложил руку Александр Островский. Он не только был одним из лучших иллюстраторов детских книг в Казахстане, но и сам писал талантливые стихи.
Попробуйте изобразить шумную компанию детских снов, сидящих на сосне.
Их даже представить себе трудно. Александр сделал всё блистательно. Детские сны по Островскому – это такие гномики в шапочках с помпончиками и ещё они одновременно экранчики, показывающие то, что снится. «Сказки моего города» украсила своими работами Светлана Макаренко. Она так здорово изобразила сороку, что я стал по-другому смотреть на героиню своей истории. Художник – всегда честный соавтор писателя.

– Проще писать детские книжки или взрослые?

– Для меня разницы нет. Всегда руководствуюсь формулой Юрия Карловича Олеши, автора «Трёх толстяков»: «В эпоху больших скоростей художник обязан уметь думать медленно». Это было сказано в середине прошлого века. А какие скорости сейчас! Тем ценнее совет мастера. Вообще считаю себя обитателем хижины, пишущим в уединении. Только так, в стороне от суеты, можно написать нечто стоящее для детей до и после шестнадцати. Очень благодарен за это своей любимой жене Татьяне Прекрасно-премудрой.
Она всегда мне помогает своими волшебными «немешанием» и «всепониманием». Так что моя Муза всегда при мне.

– Какие сказки не стоит покупать детям?

– Трудный вопрос и одновременно лёгкий. Советую положиться на свой вкус, если вы получили нормальное образование и любите читать. Сейчас идёт глобальнейшая переоценка духовных ценностей. Огромным валом наступает пошлость. Животные инстинкты приравниваются к достижениям мысли. И почему-то забывается, что люди, читающие книги, всегда управляют людьми, уставившимися в телеэкран. И последних становится всё больше. Ничего не имею против телевидения, но хороших передач становится всё меньше. Пассивное восприятие информации побеждает. Многие уже не в состоянии прочитать связный текст, состоящий больше чем из трёх фраз. Пошлость проникла в детские книжки, фильмы, телепередачи. Их героями становятся какашки и прочие малосимпатичные персонажи. А ведь были Винни Пух, ослик Мафин, Карлсон… Они ещё не совсем «были», но уже подёрнуты лёгким туманом. У меня очень неоднозначное отношение к Гарри Поттеру, хотя эта эпопея шуму наделала. Я даже посвятил ей урок в татарской школе искусств, где преподавал поэтику. Великолепный калейдоскоп приключений – это в книжке есть. Читая роман за романом о юном волшебнике, дети приучаются к чтению – тоже большой плюс творения Роулинг. Отличники-очкарики, которых сейчас называют «ботаниками», получили могучего союзника в лице Гарри. Но меня всегда настораживала какая-то фальшивость человеческих отношений в романах. Дружба там далеко не бескорыстна, а всегда против кого-то. Рацио побеждает сердечность. Я бы не стал покупать детям многочисленные «вампирские» повестушки, где почти в открытую воспевается обаяние зла, абсолютно пустые истории про Барби и Кена. Да много чего ещё. Мусора на книжном рынке хватает. Продолжать не буду, чтобы не выглядеть брюзгой.

– Поделитесь, в детстве вы сами выбирали для себя, что читать, или родители вас направляли? Какие были первые любимые книги, любимые авторы?

– Я тогда пребывал в свободном парении. Это касалось библиотек, в которые был записан. А то, что касалось родителей, то они мне покупали нормальные книжки. Плохой детской литературы тогда почти не было. По крайней мере на моём горизонте. Была отличная, хорошая и средняя. От плохой же меня Бог уберёг. Любил читать сказки, книги о природе, приключенческую литературу и фантастику, книжки по истории, про войну. Мы тогда действительно были самой читающей страной. Бывало, возьмешь интересную книгу на один вечер и ночью под одеялом читаешь при свете фонарика. Авторов – много. Упомяну одного – Александр Мелентьевич Волков. Своего «Волшебника Изумрудного города» он написал в Усть-Каменогорске. Его серию и американцы уважают, без ревности к Фрэнку Бауму – автору «Волшебника из Страны Оз». Впоследствии мне стало немного обидно за родной Семипалатинск, и я взялся за сказки.

– Как приучить современных детей к книге?

– Это почти как «быть или не быть»? Сейчас наступает другая эпоха. Разорваны многие традиции. Миром правят симуляторы, подделки, эрзацы. Виртуальное настолько перемешалось с настоящим, что подчас их трудно отличить друг от друга. Сказки уже не бабушка с мамой рассказывают, а телевизор и компьютер. А этого не должно быть. Так и с книгой. Чтение – это активное восприятие информации, «счастливый труд души», как говорили раньше. Наверное, нужно приучать к книге с постмладенческого возраста, чтобы ребёнок собственными руками чувствовал её фактуру, как она нагревается от тепла его ладоней. Но и электронная книга – тоже неплохо. Надо находить время для общения с ребёнком, рассказывать ему о родном языке, сакральности, символизме букв и слов. Ведь слово несёт в себе не только коммуникативную функцию, а нечто большее. Читайте ребёнку вслух, пусть он заучивает что-то наизусть. Пишу это и ловлю себя на мысли, что сам через это прошёл. И слава Богу! Чтение приучает к осмыслению происходящего вокруг, не даёт личности снивелироваться до уровня управляемого быдла. Ведь двуногим биороботом с очень ограниченными психическими функциями можно стать и будучи хорошо одетым и накормленным.

– А что бы вы посоветовали и пожелали начинающим детским авторам?

– Неплохо научиться играть словами, поэкспериментировать со звуком... Но тут очень важно вовремя остановиться. Еще процитирую Заболоцкого: «Любите живопись, поэты!» Далее. Используйте приём неожиданности в последних строчках. Не всегда, но используйте. И другой приём – несказанного свет. Без зауми. Дети не глупее нас. Важно чувствовать детскую душу, писать ненавязчиво, без нарочитого менторства. Детскому писателю никогда не нужно считать, будто он опускается до уровня ребёнка. До него ещё надо уметь подняться. Нет абстрактно-обобщённой детской литературы. Надо знать и чувствовать возраст своего читателя. В стране Фантазии по волнам вдохновения бродят разные корабли, в том числе и пиратские. С ними приходится вести бой. Это, прежде всего, шлюп «Сю-сю», нападающий чаще всего на неопытных писательниц разного возраста под возгласы «У ти, моя лапусечка!». Брутальным мачо с неопределённым талантом страшен фрегат «Щас как дам!». Его пушки без промаха бьют чернухой, в которой нет просвета. Литература никому ничего не должна, но в ней, особенно в детской, должен быть свет надежды. Это моё твёрдое мнение. Пытаюсь быть предельно честным в творчестве, чего и другим желаю. Если пишу для людей моложе Ромео о Джульетты, то добавляю в свои вещи капельку эликсира взрослости. А для тех, кто постарше, оставляю в строчках солнечного зайчика детства.
И тогда даже минорные стихи наполняются светом.

- Большое спасибо за интервью.

Интервью: Надежда Рунде

А это из последних работ Евгения:

Романс Нины

Последние искорки бабьего лета

Просто осень

Мотивы осени прекрасной