Начало ЗДЕСЬ
Р.: Не могли бы Вы подробнее рассказать о подписании Декларации и Договора об образовании СССР?
И. В.: Я в то время работал в Тифлисе, будучи начальником Политуправления Кавказской Краснознаменной армии, членом ЦК КП Грузии и Заккрайкома РКП (б). Именно поэтому я удостоился чести стать делегатом Первого Закавказского съезда Советов, принявшего решение о создании Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики и высказавшегося за образование СССР. На этом съезде я был избран членом ЗакЦИКа и делегатом на X Всероссийский съезд Советов и на Первый Всесоюзный съезд Советов. Кроме того я вошел в состав тех лиц, которые были наделены полномочиями на подписание Договора об образовании СССР от имени Закавказских республик.
Летом 1922 г. Центральным Комитетом РКП (б) была образована комиссия по подготовке объединения независимых Советских республик. Председателем ее являлся И.В. Сталин. В комиссию входили от Закавказья Г.К. (Серго) Орджоникидзе и А.Ф. Мясников (Мясникян). О ходе работы комиссии они информировали Заккрайком и Центральные Комитеты компартий Грузии, Азербайджана и Армении.
И.В. Сталин внес в комиссию «Проект резолюции о взаимоотношениях РСФСР с независимыми республиками». По этому проекту предполагалось вступление независимых республик в состав РСФСР на правах автономии. (Идея Сталина стала называться предложением об «автономизации»).
В.И. Ленин в письмах, адресованных членам Политбюро, подверг проект Сталина резкой критике. Владимир Ильич предлагал свой принцип «объединения вместе с РСФСР» в едином союзном социалистическом государстве на основе равноправия: «Мы признаем себя равноправными с Украинской ССР и др. и вместе в наравне с ними входим в новый союз, в новую Федерацию» [6].
Предложение В.И. Ленина (в его отсутствие из-за болезни) в октябре 1922 г. было принято на пленарном заседании Центрального Комитета РКП (б). Началась практическая подготовка образования Союза независимых Советских республик...
10 декабря в Баку открылся Первый Закавказский съезд Советов Он имел обширную повестку - семь вопросов и работал три дня. По докладу Серго Орджоникидзе съезд признал своевременным и необходимым образование Союза Советских Социалистических Республик и определил основания, на которых должно произойти объединение РСФСР. Украины, Белоруссии и Закавказья в одно союзное государство.
Заслушав и одобрив отчет Закавказского союзного Совета, съезд, выражая волю своих избирателей, принял решение о создании Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики и образовал комиссию для составления Конституции ЗСФСР. В декабре проходили съезды Советов на Украине и в Белоруссии. Они также вынесли решения о создании единого Советского государства. 23 декабря 1922 г. в Москве, в Большом театре состоялось открытие X Всероссийского съезда Советов. В его работе участвовало около двух тысяч делегатов и 488 почетных гостей от Украины, Белоруссии и Закавказья. 27 декабря 1922 г. съезд единогласно принял решение об образовании СССР. 29 декабря в Андреевском зале Большого Кремлевского дворца собралась конференция полномочных представителен делегаций РСФСР, Украинской ССР, ЗСФСР и БССР. Конференция рассмотрела проекты декларации и союзного договора. С докладом выступал И.В. Сталин. Он, однако, ни слова не сказал о своем прежнем предложении об автономизации, об энергичных возражениях В.И. Ленина против его идеи.
После небольшого обмена мнениями - вопрос был достаточно ясен - конференция единогласно утвердила проекты Декларации и Договора об образовании СССР. Участники конференции обсудили также порядок работы I Всесоюзного съезда Советов. Было решено открыть съезд 30 декабря в Большом театре в /100/ 11 часов утра, а полномочным делегатам собраться для подписания исторических актов к 10 часам.
Делегаты от РСФСР собрались в Бетховенском зале. Мы - закавказцы - подписывали исторический акт в правительственной ложе театра. Когда я вошел, там уже сидели Миха Цхакая, С.М. Киров, А.Ф. Мясников и Г.К. Орджоникидзе. Обратившись ко мне, товарищ Серго сказал: давай подписывать. Обмакнув ручку с пером в школьную чернильницу, он подписал: С. Орджоникидзе, а рядом появилась подпись: И. Врачев, за ней две других.
К 11 часам огромный, ярко освещенный, нарядный многоярусный театральный зал заполнился до отказа - на съезд прибыли 2214 делегатов. Заседание открыл старейший из них П.Г. Смидович. После доклада И.В. Сталина, зачитавшего также Декларацию и Договор, было провозглашено образование Союза Советских Социалистических Республик и был избран Центральный Исполнительный Комитет, в состав которого вошли: 270 представителей РСФСР, 68 - УССР, 26 - ЗСФСР и 7 от БССР.
Р.: Имели ли Вы отношение к решению судьбы Нагорного Карабаха?
И. В.: Да. Я был делегатом I Закавказского съезда Советов, членом Президиума этого съезда и голосовал за Конституцию Закавказской Советской Федеративной Социалистической Республики. Искони населенная армянами Карабахская автономная область вошла в состав Азербайджана. Это было сделано потому, что Нагорный Карабах представлял собой очень отсталую горную область. И лично для меня решающее значение имело то обстоятельство, что тогдашние лидеры армянского народа Мясников (Мясникян), Лукашин, Амбарцумян не возражали против такого решения в интересах подъема экономики и социального развития этой территории. Предполагалось, что рядом с богатой бакинской промышленностью Карабах станет развиваться быстрыми темпами.
Р.: Какие предложения объединенной левой оппозиции относились к национальной политике?
И. В.: Через пять лет после образования СССР - в 1927 г.- мы проявили озабоченность в связи с отходом от ленинской национальной политики и ростом шовинистических, великодержавных тенденций в центральном государственном аппарате. Призвав вернуться к заветам вождя, оппозиция выдвинула ряд конкретных предложений, в том числе о разработке 15-летнего плана развития промышленности в национальных республиках и областях, об активизации Совета национальностей, о созыве конференции народов и народностей страны. Также предлагалось «национализировать» государственный, партийный аппараты, профсоюзные организации, т. е. обеспечить их работниками соответствующих национальностей.
Однако эти и другие предложения оппозиции были отвергнуты.
Р.: Как закончилась Ваша оппозиционная деятельность?
И. В.: В декабре 1927 г. постановлением XV съезда ВКП(б) я был первый раз исключен из партии в числе 75 активных деятелей троцкистской оппозиции, как один из подписавших обращение 121 оппозиционера к съезду. Что это был за документ? По существу оппозиция капитулировала - она обещала прекратить фракционную деятельность, распустить фракции, подчиняться партийной дисциплине. Однако нам ответили, что этого мало, потребовали отказа от своих взглядов. Мы не согласились, и тогда съезд постановил исключить из партии всех активных деятелей троцкистской оппозиции. Хотя обращение было подписано 121 оппозиционером, исключили лишь 75 и только потому, что остальных лишили партбилетов еще до съезда.
В январе 1928 г. меня вызвали в отдел учета и распределения ЦК ВКП(б), где объявили, что направляют в распоряжение Вологодского губкома партии для использования на кооперативной работе. По приезде был назначен инструктором губернского союза сельскохозяйственной кооперации. Проработал год, затем был арестован и посажен в одиночную камеру «Губисправдома» (так тогда называлась тюрьма). Причиной заключения и следствия опять стали мое участие в оппозиции и поддержка Троцкого.
Случайно из газет узнал, что К. Радек в Москве, происходят переговоры в ЦКК о восстановлении в партии. Написал ему большое письмо: как быть? После долгих раздумий послал телеграмму в ЦКК о прекращении фракционной борьбы. На другой же день освободили. Радек по телефону прочел текст заявления об отходе от оппозиции, где все наши взгляды признавались сплошной ошибкой и подтверждалась правильность политики ЦК ВКП(б).
- Чего вздыхаешь? - спросил Карл Радек,- мы все сделали для смягчения формулировок, однако требования к нам были суровыми, без принятия их добиться восстановления в партии невозможно. Присылай телеграмму о присоединении к нашему заявлению.
10 июля 1929 г. я телеграфировал в ЦК ВКП(б) заявление о разрыве с троцкизмом, присоединившись к Радеку, Смилге, Преображенскому, чье «отречение» было опубликовано в «Правде» в июле 1929 г.
На несколько лет меня оставили в покое, однако впереди были нелегкие испытания. Мы, раскаявшиеся оппозиционеры, попали в хитро расставленную Сталиным ловушку. В 1936 г. проводилась «чистка» партии, названная «обменом партийных документов». В августе я явился в Советский РК ВКП(б) г. Москвы, где положил на стол партийный билет и обратно его уже не получил. «Активный троцкист в прошлом!». Никаких других обвинений мне не предъявляли. Я был снят с работы без предоставления другой, апелляции не помогли.
В 1937 г., после процесса по делу «параллельного антисоветского троцкистского центра» (которого в действительности не существовало) меня вызвали в Красногвардейское отделение НКВД (по месту жительства). Там объявили, что я вместе со своей семьей в течение пяти дней должен покинуть Москву и выехать в село Кослан Коми АССР. Когда спросил, могу ли обжаловать это, мне ответили: «Бесполезно, наши органы выполняют постановление Политбюро ЦК ВКП(б)».
Кстати выехать из Москвы надо было на свои средства. Начали спешно распродавать имущество. Но мебельный комиссионный магазин отказался что-либо принять. Когда уезжали, на Ярославском вокзале возбужденные от переполоха дети запели: «Спасибо великому Сталину за нашу счастливую жизнь...».
От станции Котлас поплыли по реке Вычегде до пристани Айкино. Оттуда путь проходил через тайгу. Прибыли в село Кослан, районный центр на берегу реки Мезень. Комнату в крестьянской семье сняли в окрестном селе Удоры. Устроиться на какую-либо работу нельзя, ибо мы «враги народа». К счастью, из многочисленных родственников в Москве один оказался добрым и смелым. Посылал ему телеграммы: «Продай энциклопедию», «продай словарь Даля». Кое-как перебивались.
После Январского (1938 г.) Пленума ЦК ВКП(б) «Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии...» мне была предоставлена работа в «заготскотконторе» приемщиком скота.
В октябре 1938 г. вызвали в Москву на новые допросы. По окончании следствия разрешили поселиться не ближе 101 км от Москвы. С трудом обосновался в г. Серпухове Московской области.
Р.: В этом городе Вы и встретили войну? Расскажите, как и в качестве кого Вы оказались на фронте?
И. В.: На случай войны я еще в тридцатые годы был аттестован на должность начальника политотдела армии. Но теперь я не мог ее занять, не имея партийного билета. Обращался в ЦК ВКП(б) и лично к Сталину с просьбой об использовании меня для нужд фронта. Никаких результатов это не возымело.
Затем, оставив семью на произвол судьбы, явился в райвоенкомат, где сказал, что военный билет рядового запаса мной утерян.
И вот я в действующей армии. Воевал на Центральном, Западном, 3-м Белорусском фронтах. Вначале был рядовым солдатом - стрелком, минометчиком, дослужился до старшины - стал командиром боепитания батальона. Однако и на фронте мною заинтересовались органы контрразведки - «Смерш». Пришлось отбиваться, но, видимо, взяли на заметку. Войну закончил на Дальневосточном фронте, откуда прибыл в Москву с боевыми наградами (7). А 2 сентября 1949 г. я был вновь арестован.
Год продержали во внутренней тюрьме на Лубянке и, объявив (переведя в Бутырку) постановление Особого Совещании, отправили на север Коми республики в лагерь строгого режима сроком на 25 лет. Лишь в августе 1956 г. я был освобожден из лагеря со снятием судимости. 16 октября того же года постановление ОСО отменили, и выдали справку о реабилитации. Последовала и вторая реабилитация с отменой постановления о высылке с семьей из Москвы.
Р.: Подавали ли Вы апелляции на исключение из партии?
И. В.: Разумеется, я подавал апелляции с просьбой о восстановлении в партии и не один раз, но всегда получал стандартный ответ: «...отказать, ввиду отсутствия оснований». Кстати, когда я добивался приема у председателя КПК Пельше, мне сказали: «Пельше вас не примет потому, что он вашего вопроса решить не может».
Что означает это «не может», поясняет такой пример. Старый большевик, известный партийный и военный деятель Н.И. Муралов по государственной линии реабилитирован, а по партийной нет. Дочери Муралова, Галине Николаевне в КПК сообщили: «в момент ареста у вашего отца не было партийного билета, поэтому он пока и не восстанавливается в партии». В момент ареста в 1949 г. у меня тоже не было партийного билета...
Р.: Иван Яковлевич! Последний вопрос, который Вам. наверное, часто задают. Как удалось уцелеть в сталинской мясорубке 30-40-х годов?
И. В.: Действительно, у меня часто спрашивают, как уцелел? Занимая высокие посты в Красной Армии, я, несомненно, являлся кандидатом в очередь... на расстрел. Десятки моих товарищей, которым я подчинялся или которые подчинялись мне в рядах Красной Армии были расстреляны в 1937-1938 гг. Меня не коснулось это, думаю, потому, что после XIII Всероссийской партийной конференции (в 1924 г.), где я выступил с оппозиционной речью и критикой Сталина, меня сняли с военной работы и во время «чистки» армии я трудился на поприще кооперации.
Когда в 1937 г. проходил процесс Г.Л. Пятакова и других, среди подсудимых были мои близкие друзья Л.П. Серебряков, М.С. Богуславский. Я.Н. Дробнис и Карл Радек. Возможно, именно последнему я обязан тем, что не попал в число осужденных.
Попытаюсь обосновать это предположение. Когда в 1929 г. Радек вместе со мной, Смилгой и Преображенским заявил об отходе от оппозиции, ему вначале не доверяли и отправили в Воронеж, но вскоре вернули. Предоставили роскошную квартиру на 14-м этаже «Дома на Набережной», ввели в состав редакции «Известий». Он стал сотрудником отдела международной информации ЦК партии и даже консультантом Сталина по международным вопросам.
В «Известиях» однажды появилась его статья на целую полосу «Сталин - зодчий социалистического общества». Когда у него спросили: «Вы же были другом Троцкого, как же вы теперь прославляете Сталина?», он ответил: «Политика не знает дружбы».
Я продолжал поддерживать с ним хорошие отношения. Бывая у него, видел ворох иностранных газет и журналов и нередко заставал его за важной работой. Так, однажды на мои вопрос, чем он занят, Радек пояснил: «Вчера у Сталина обсуждалась новая конституция, мне поручено отредактировать ее».
Убийство Кирова вначале официально возлагалось на белогвардейцев, их даже начали расстреливать в Ленинграде - сперва 14, а затем 104 человека. Однако к концу декабря версия изменилась, и началась новая кампания шельмования лидеров ленинградской оппозиции Зиновьева и Каменева, якобы организовавших террористический акт против Кирова. Карл Радек поспешил резко отмежеваться отбывших соратников. Также отмежевался он и от Троцкого, а заодно предал и Блюмкина, который принес ему пакет от Льва Давидовича. Радек позвонил в ОГПУ Я. Агранову, договорился о встрече и передал ему пакет невскрытым. Блюмкина расстреляли.
На процессе 1937 г. Радек вел себя как помощник Вышинского. В книге Д. Фейхтвангера «Москва, 1937 год» сообщается, что Сталин разговаривал с Радеком, который во всем «признался» вождю. А мне со слов очевидца известно, что Радека доставляли к Вышинскому с текстом его речи на суде. Генеральный прокурор резко обрушился на Радека: «Не годится! Потрудитесь признать и заявить то, что нам необходимо». В результате Радек переработал свой текст в угоду Вышинскому и Сталину. Использовали его и для воздействия на других подсудимых, стойко державшихся на предварительном следствии. Поэтому я допускаю, что Радека могли привлечь и к определению состава подсудимых, чти дало ему возможность выгородить меня. Но это, конечно, не более, чем гипотеза. Возможно, все было прозаичнее. Меня просто зачислили в «резерв» для будущих процессов. В конце концов ведь обо мне «вспомнили» в 1949 году.
Материал подготовила к печати В. С. Сычева
ЛИТЕРАТУРА
1. Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 297.
2. Ленин В. И. Указ. соч. Т. 54. С. 314.
3 См. «Известия ЦК КПСС». 1989 № 6 С 211-219: №7. С.187-210: № 10. С. 192-219.
А. Ленин В. И. Указ соч. Т. 17. С. 118.
5. XII съезд РКП (б). Стеногр. отчет. М.: Политиздат. 1968. С. 321.
6. Ленин В. И. Указ. соч. Т. 45. С. 211.
7. Ленин В. И. Указ. соч. Т. 30. С. 304.
8. Вопр. истории. 1989. № 12. С. 71.
СОЦИС. №8. 1990. С.94-105
https://voencomuezd.livejournal.com/722522.html
https://voencomuezd.livejournal.com/722307.html
На фото московский совет ветеранов 40 –й Богучарской стрелковой дивизии. Сидят слева направо: комиссар 2-й бригады Шамаев Александр Николаевич; комиссар 2-й бригады Ильин Федор Терентьевич; комиссар 40-й Богучарской стрелковой дивизии Врачев Иван Яковлевич; командир 2-й бригады Косенков Сергей Владимирович. Стоят слева направо: командир 2-й бригады Бородин Тимофей Семенович; комиссар штаба 1-й бригады Певнев Сергей Яковлевич. Фото 1959 года. http://bogrom13.narod.ru/336.htm
Свежие комментарии