Победитель – это не пиджак, увешенный наградами, это натура. Но куда она сейчас девалась в наших людях – при всех парадах этих бессмертных полков и страшной трусости перед победившими нас толстосумами? И все эти «марши победителей» на фоне занавешенного позорно мавзолея по сути превратились в поклонение перед поправшим нашу честь и совесть Путиным...
Мой отец был фронтовиком. Но что это такое, я, родившийся, когда война уже давно отгрохотала, до каких-то пор не понимал.
Зато хорошо помню, что весь мой детский мир был разделен надвое: папа – и все остальные. Маму с бабушкой я тоже любил, хотя мама могла и прикрикнуть на меня и не обратить внимания – поскольку и работала, и училась на вечернем, и «выбивалась из сил». Но папа был чем-то вроде солнца, обогревавшего все вокруг меня. Когда он со мной играл или просто разговаривал, или носил меня на своем загривке, я обмирал от счастья. Мне всегда хотелось держаться за него рукой, за его жесткие, с проседью волосы, а самым великим для меня горем было – когда он уходил с утра на работу. Я верил ему, что так надо, что мальчики от этого не плачут, героически стискивал зубы – но все равно после его ухода рыдал без удержу сколько-то минут.
Работал он в МГУ – преподавал историю советской журналистики, и к нам порой заходили его коллеги и студенты, баловавшие меня самым лестным вниманием. Но я прекрасно сознавал, что это все из-за папы, самого доброго на свете человека, который на моей детской памяти не сказал ни одного худого слова ни о ком.
Слово «фронтовик» каким-то образом присутствовало в нашем обиходе, но с папиным образом не вязалось в моем детском понимании никак.
Однажды в ящичке шкафа я нашел интересные штучки: желтые и белые кругляши с ленточками и заколками, темно-красная звездочка с винтиком и гаечкой… Папа объяснил, что это медали и ордена, его военные награды. Рассказал слегка и про войну – но вот этого я уже совсем не мог понять: как мой самый ласковый папа мог кого-то убивать? Как кто-то мог поднять на него руку? И вообще – разве на свете может быть зло хуже того, что мама заставляла меня спать днем в самые сладкие выходные, когда все дома, а бабушка подвязывала мне зимой платок под шапку – «как у девочки»?..
И когда мне уже стукнуло лет шесть, мы с папой и мамой выехали в выходной за город, в лесок за кольцевой автодорогой. Пока папа с мамой раскладывали наши вещи на полянке, я выбежал на соседнюю, где два мужика-здоровяка и одна тетка жгли костер, что-то на нем жарили и пили из стоявших вокруг них бутылок. А под ногами я увидел красочную землянику – и кинулся собирать ее в ладошку, чтобы отнести родителям.
Один из мужиков обернулся в мою сторону: «Иди отсюда!» Я, не привыкши сроду опасаться взрослых, ответил: «Сейчас, ягодки только соберу». Тогда он встал, подошел ко мне – и шлеп меня по затылку. Не очень больно, но все мои ягодки от этого внезапного шлепка рассыпались.
Смотрю – а на краю этой полянки стоит папа, который пошел следом за мной. Не говоря ни слова, он с таким выражением лица, какого я еще не видел сроду, подошел к тому мужику-здоровяку – и как даст ему в пятак! Тот слетел с ног и жалко застонал, пуская из носа розовые пузыри. Второй из собутыльников, даже не подумав выступить на помощь другу, стал суетливо извиняться. А папа как ни в чем не бывало взял мою ладошку с свою руку: «Пойдем, сынок, отсюда, здесь ягодки плохие, я тебе лучше покажу!»
И я в тот миг вдруг всем своим младенческим загривком понял, что означают эти вещи: «фронтовик», «война» – и почему мой папа победил тогда и победит всегда. И что означают те разноцветные штучки в ящичке – которые папа, кстати, никогда, до самой его смерти почему-то не надевал, даже по большим праздникам.
Свежие комментарии